Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности

В сопоставлении с характеристиками других народов Российской империи, в том числе и славянскими, очевидно, что в стремлении разграничить «шляхетский» (как доминировавший прежде) и «крестьянский» (как современный и истинно народный) его типы можно прочесть желание сгладить некоторые польско-российские противоречия и объяснить истоки этнокультурных стереотипов. Одна из главных задач описания виделась в характеристике этнического типа. В отношении поляков этого сделать не удалось: слишком сильны оказались сословные различия, во-первых, и племенное разнообразие, во-вторых. Польские «отрасли» поддавались только одной более или менее четкой классификации: как чисто польские и смешанные. Вторые при этом не только не могли претендовать на статус польского типа, но и оценивались они как обладающие достаточно отрицательным набором черт. Такое разнообразие затрудняло – как и в случае с описанием великорусского народа – выявление общих, типических качеств характера поляков. Гораздо более высокой степенью однородности в этой ситуации обладали врожденные качества, среди которых определяющую роль играли внешний облик и темперамент. Именно племенные свойства оказались своеобразным связующим звеном и единственно бесспорным элементом общности двух «польских народов» – т. е. шляхты и крестьянства.

Польские описания этнических групп. В российских этнографических описаниях такие польские особенности нрава как «веселость» и «живость», проявляющиеся в том числе в склонности к музыке и танцам, представляют собой стереотипные суждения о наиболее распространенном и потому типичном свойстве различных региональных групп. Мазуры или великополяне, считавшиеся «хранителями» «настоящих» этнических качеств, обладали ими, как полагали наблюдатели, в полной мере. Конечно, эти характеристики отдельных «отраслей» польского народа составлялись российскими авторами с использованием польской этнографической литературы. Польская этнография этого периода развивалась в общеевропейском русле[891], поэтому главные направления и методология польских и российских исследований в этой области совпадали[892]. Польские описания отдельных «племенных» групп осуществлялись теми же способами, что и в российских народоописаниях: в них преобладало мнение наблюдателя.

Значительно более очевидными и потому обоснованными казались отличительные особенности тех польских этнических групп, которые проживали в неславянском окружении – в частности, вне Российской империи (например, так наз. «прусских мазур» и кашубов). «Веселость», легкость нрава и «открытость» фиксировались в качестве этнических черт тех «отраслей» польского народа, которые считались воплощением польского этнического типа – мазур и великополян[893]. Таким образом, те свойства темперамента, которые вначале трактовались как черты древних славян, переносились вначале на качества польского народа / нации – т. е. шляхты. И лишь позже, с развитием польской этнографии в последней трети XIX в., эти качества «обнаружились» в типичных «отраслях» польского народа. Однако зафиксированные в польских этнографических описаниях черты крестьянского нрава отдельных групп не распространялись на весь народ (ни в этнографическом, ни в национальном значении), они не выступали даже в качестве главного признака этнического нрава и не сопоставлялись с польской характерологией в целом[894]. Следовательно, репрезентация «веселости» и «живости» как основных качеств польского нрава не была заимствована из использовавшейся российскими авторами польской этнографической литературы.

Реконструкция образа поляка в этнографических описаниях позволяет констатировать, что в нем очевидна тенденция представить поляка в цельном – национальном – облике, максимально обобщив сословные варианты двух отличных его ипостасей – шляхтича и крестьянина. В нем преобладают позитивные черты. Общая интенция – снизить оценочность в определениях, нивелировав резкость суждений – достигается в ходе реализации задачи «объективного научного» описания. Оно позволяет нейтрализовать черты и свойства польского нрава (темперамента), которые так или иначе соотносятся с негативным стереотипом поляка в русской культуре двумя способами: акцентом на социальных особенностях национального типа и объяснением причин, которые призваны свести этнокультурные особенности к природно или исторически обусловленным признакам или качествам.

Однако в той области описания, в которую включались наиболее важные с точки зрения стереотипизации «другого» черты – нрав (характер), «умственные и нравственные способности», общественный быт, – невозможно было полностью игнорировать бытовавшие в русской культуре представления о поляке, складывавшиеся в течение столетий. Рассмотрим, как соотносился образ поляка в этнографических очерках с теми его чертами, которыми он наделялся в традиционной культуре и в общественном сознании в России.