Полярный круг. Выпуск 2

После завтрака Володя пошел "снимать с поста часового". Бедный пес отощал в бессменном карауле, шерсть на боках свалялась. Он дрожал всем телом больше обычного. Ему дали сырой лосятины. Орлик осторожно взял мясо зубами, уволок в сторону, съел. Затем обнюхал объедки вокруг палатки, деликатно ухватил огромный мосол и улегся с ним поодаль. Хотя Орлик и не "дворянского" происхождения - он умен, воспитан и как охотник не уступит выхоленным лопоухим "аристократам", чьи шеи и грудь увешаны призовыми медалями, как у старой цыганки монистами. Характер у Орлика на редкость спокойный, перед глазами не мельтешит, из лести не выслуживается, подачек не выпрашивает. Днями пропадает в тайге в поисках дичи. Вот и сейчас, передохнув малость, ушел в тайгу, и вскоре оттуда донесся его простуженный лай. Николай Дмитриевич схватил двустволку, побежал на зов Орлика.

Записка в консервной банке. На месте постройки геодезического знака возвышается могучая, в два обхвата, дуплистая сосна. На стволе глубокий, потемневший от времени затес. На затесе химическим карандашом накарябано что-то. С трудом разбираю слова, залитые янтарными натеками смолы: "МПП - Кыдрымью H-25. Поликарпов". Ниже подписи - дата.

Подходит десятник Афанасьев.

- Интересуетесь?

Молча киваю.

- Затес и надпись оставил рекогносцировщик. А вот это, - Геннадий Васильевич вытаскивает из внутреннего кармана телогрейки смятую бумажку, - это описание пункта, которое хранилось вон в той жестянке. - Носком валенка он поддевает валявшуюся в снегу консервную банку.

Бережно разглаживаю скомканную бумажку. Столбцы цифр, обозначение углов... градусы, минуты, секунды... Для непосвященного человека - китайская грамота. Но сам листок, вырванный из обыкновенной ученической тетради, извлеченный из ржавой жестянки, воскрешает в памяти далекое детство. В листке что-то от тех таинственных записок, которые находили герои Жюля Верна. Смотрю на затес, на черное дупло, в котором хранилась консервная банка, и думаю о незнакомом рекогносцировщике. Он продирался таежными дебрями, грелся у одинокого костра, спал на снегу, проходил там, где прежде не ступала нога человека. И там, где проходил, оставлял затесы. Чтоб другим, которые пойдут следом, было легче.

Двойные звезды. Ночное небо походило на ледяную пустыню. Такой же пустынной казалась окружающая нас тайга.

- Хотите взглянуть на двойные звезды? - спросила инженер-астроном Лиля Карловна.

Я прильнул к окуляру астроуниверсала. Сверху вниз скользили две звездочки. Впереди яркая, за нею крохотная, не больше искорки. Казалось, никакая сила не способна разлучить их, обреченных на вечное странствие. Кого-то они напоминали. Кого? И вдруг вспомнил.

...Распутица. Вскрылись ручьи. Вот-вот должен тронуться лед на Кожве. Продовольствие на исходе. А до базы отряда 83 километра. Начальник бригады геодезистов принял решение: не дожидаясь, пока пришлют за нами вертолет, выходить из тайги.

Где-то на полпути побросали лыжи. Местами брели по колено в воде.

Через Кожву переправлялись, перепрыгивая с льдины на льдину. Привал сделали ночью - только чтобы сварить еду. И снова брели, изможденные, вымотанные до предела.

С нами шла Валентина - жена начальника бригады. С виду совсем подросток. Но она не отставала от мужа ни на шаг, словно невидимой нитью с ним связана. И дошли мы до поселка только благодаря Валентине. Потому что, глядя на нее, хрупкую, слабую, мы стыдились собственной слабости...

Двойные звезды продолжали свое извечное странствие по Вселенной. Впереди - крупная, яркая; за нею - совсем крохотная. Может, оттого так ярко и светила крупная, что была не одинока, что за нею всюду следовала трепетно мерцающая звездочка?

Против течения. Плывем вниз по Ижме. Тихо стрекочет подвесной мотор. Тайга опрокинула в спокойные воды вершины сосен, и широкая река словно сжалась, сдавленная ими.

Навстречу, прижимаясь к левому берегу, идет лодка. Узкая, длинная, очень похожая на индейскую пирогу. В лодке две женщины-коми. Они стоя орудуют длинными шестами. Вижу их лица. Скуластые, изборожденные глубокими морщинами. Они молча кивают нам и, упираясь шестами в дно, всем корпусом подаются вперед. Резкий толчок. В руках застывают поднятые шесты. И тут же, на глазах, свершается чудо: пожилые женщины, а кажутся статными, гибкими девушками.

Долго любуюсь ими. Спрашиваю себя: хватит ли во мне упорства, дожив до их лет, вот так же выгребать против течения?

На крутой излучине в последний раз вижу, как взмахивают женщины шестами. И по-хорошему завидую им.

Ландыш на болоте. Впереди, за чахлыми березками, простирается болото. Судя по карте, оно должно быть значительно левее. Но и вправо все та же трясина. Ни деревца, ни клочка тени. Где-то в вышине подернутое маревом солнце. Оно заполняет собой все небо. И кажется - болото до краев наполнено не водой, а все тем же расплавленным солнцем.