Полярный круг. Выпуск 2

"Для пользы мореплаванья на восток и купечества, за благо изобрели мы учинить поиск морского проходу Северным океаном в Камчатку и далее. Того ради повелеваем, не упуская времени, положить сему предприятию начало нынешним летом, под именем "возобновления китовых и других звериных и рыбных промыслов на Шпицберген", таким образом: начать оный путь от города Архангельского до западных берегов острова Большого Шпицбергена, оттуда идти в открытое море, в вест, склоняясь к норду, до ближних берегов Гренландских, которых достигнув, простираться подле оного на правую руку, к западно-северному мысу Северной Америки, пока удобность времени и обстоятельства допустят!.."

Хрипловатый, словно немного простуженный голос капитан-командора Василия Яковлевича Чичагова звучал раскатисто, и каждое слово указа как бы отпечатывалось на синем полотнище дня.

После молебна и водосвятия продолжалась погрузка, причем только части того, что предстояло взять в дальний вояж. Остальное будет догружено в Екатерининской гавани.

Флагманское судно наше имеет длину 90 футов и вооружено 16 каронадами; команда - 76 человек, среди которых нет ни одного, кто не владел бы двумя и больше ремеслами - плотника, парусника, кузнеца, конопатчика... В штурманской каморе меня поразило обилие навигационных инструментов, по большей части голландского и английского производства, то есть приборов достаточно точных и дорогих.

Знакомец мой, мичман Павел Вершин, определен на другое судно, которым командует Никифор Панов, по слухам не раз ходивший на Шпицберген, еще будучи промысловиком. Ныне, взятый на службу, он ни в чем не отступил от прежних привычек. К соблюдению устава корабельной службы Никифор Панов не привержен, и за это Чичагов ему не раз выговаривал. Но знания дела и смелости Панов требует от подчиненных, не считаясь ни с чем.

Несколько вечеров я провел с полюбившимся мне Павлом Вершиным. Он тоже из поморов, учился в Германии и практику проходил сначала в Гамбурге, а затем на судах Ост-Индской компании. Многое о нашей экспедиции я узнал от него, остальное выяснил у офицеров "Чичагова", а то и из обрывков разговора, услышанного от самого капитан-командора.

В сентябре позапрошлого года Михайло Васильевич Ломоносов подал на высочайшее имя записку, которая называлась "Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в восточную Индию".

"Северный океан есть пространное поле, где усугубиться может Российская слава, соединенная с беспримерной пользой, чрез изобретение восточно-северного мореплавания в Индию и Америку..." - писал Ломоносов, удивляя всех проникновением и в эту часть знаний человеческих. Проведя немалые исследования, он подробно рассказывал о том, как англичане и другие народы пытались достичь Индии северо-западным путем. Все попытки эти подтвердили, что такой путь невозможен, а если и есть, то тесен и опасен крайне. Но зато с северо-восточной стороны попасть к берегам заповедным вполне вероятно.

"В отдалении от берегов Сибирских на пять и на семьсот верст Сибирский океан в летние месяцы от таких льдов свободен, кои бы препятствовали корабельному ходу, и грозили бы опасностью быть мореплавателям затертым..." - указывал Михайло Васильевич, то есть, если бы суда пошли между Шпицбергеном и Гренландией, то они тем более избежали бы ледяной опасности, ведь такой путь дальше, нежели мимо северной оконечности Новой Земли. А вот обратно, минуя эту Землю, возвращаться вполне удобно.

Великий и беспокойный, пекущийся о новой славе для Отечества, этот ум учел и предвидел многое: и океанское течение от востока к западу, которое поможет кораблям, и типы судов, наиболее пригодных для такого похода, и способы предосторожности, а также для ободрения и содержания людей в повиновении.

Предвидел он и необходимость постройки зимовья на Новой Земле или на Шпицбергене на случай, если кораблям не удастся за одно лето пройти весь путь.

Тогда и стало известно мне, что флотилия мелких судов, которая нагружалась у дальних причалов, и предназначена для доставки на Шпицберген, на берег гавани Клокбэй, всего, что нужно для такого зимовья. Командовать флотилией назначен лейтенант Михаил Немтинов, о котором слышал я как о человеке смелости крайней, но угрюмом и с людьми неласковым.

С сожалением узнал также, что поручик Димитрий Ворохов, как сведущий в астрономии, наряжен в эту флотилию. Мне это было тем более прискорбно, что, играя подсобную роль во всем этом предприятии, не мог он прославиться, как хотел.

За день до снятия нашей маленькой эскадры в Екатерининскую гавань для последующего выхода в открытое море Павел Вершин догнал меня возле верфи и взял за руку.

- Берегитесь, лейтенант! - сказал он. И по его лицу я понял, что мичман встревожен до крайности. - Вас ищет поручик! Он уверен, что вы интригами и хитростью заняли предназначенное ему место! Кипит злобой и готов на все!

- Поручик мог бы осведомиться, что я капитан-командору не родственник, никакими льготами не пользуюсь. Гнев его напрасен и неправеден.