Полёт раненой птицы

Вита ждала неприятностей. Едва проснувшись и почувствовав во рту мерзкий привкус, ощутив в голове тупую тяжесть и вспомнив про бутылку и разбросанные по полу окурки, она начала готовиться к обвинениям, нотациям, наказаниям, но ни мама, ни бабушка скандала не устроили. Они испугались и засыпали Виту тревожными вопросами, бесконечно выясняя, все ли у неё в порядке, не случилось ли с ней чего плохого, как она себя чувствует, и так далее, и так далее, раз за разом перебирая в новой последовательности.

Хуже пытки не придумать! И Вите пришлось с силой закусить собственный кулак, чтобы не сорваться, не заорать, не выругаться. Но мама не вовремя предположила:

– У тебя с Лёшей что-то произошло?

И Вита не выдержала.

Она запустила в стену подушкой.

– Да заткнётесь же вы когда-нибудь? Какое вам дело? Ничего у меня не случилось! Все у меня в порядке! Просто выпила! Потому что захотелось! Сами что ли никогда не пили? Отстаньте от меня! Задолбали!

Мама молча вышла из комнаты. Бабушка подняла с пола подушку, прижала её к груди и тоже ушла. Тоже молча. Вита только успела заметить сквозь слезы, как дрогнули её губы. И захотелось завыть. Вот так завыть по-звериному, глуша и выталкивая наружу разгорающуюся внутри ненависть. К маме и бабушке. Ненависть.

Ну почему они такие? Терпеливые, обходительные. Тряпки. Испугались, ещё и почувствовали себя виноватыми. В чём? Если это Вита… сама…

Разве она не заслужила, чтобы на неё наорали? А ещё лучше, если бы подошли, тряхнули как следует, залепили пощёчину. И не одну. Чтобы больно стало не только в душе, а по-привычному, по-настоящему. Не внутри, а снаружи. Так проще и легче. И, может, получилось бы зареветь.

13

– Тѝшина! Ты чего какая отмороженная?

Вита не отреагировала. Тогда Дашка произнесла погромче и почётче, водя ладошкой у одноклассницы перед глазами:

– Тѝшина! Ты меня слышишь?

– Чего тебе? – нехотя отозвалась Вита: не отвяжется ведь!

– Ты почему такая странная? Молчишь. Всех сторонишься.

– Настроения нет, – бросила Вита расхожую фразу.

Дашка возмущённо фыркнула.

– Ой, да ладно тебе! Нет, так будет. Настроением я тебя обеспечу. Сегодня у Петунина днюшка, он всех приглашал. Пойдешь?

Вита недоуменно посмотрела на неё. Раз нет настроения, какие могут быть днюшки?

– Пойду.

А, правда, чего она? Почему не пойти на день рождения к Петунину? Развеяться, повеселиться. Зачем она ведёт себя, как монашка? Отказывается от земных благ, друзей, шумных компаний. Другого мира она все равно не получит. Его не существует. А действующий не так уж и плох.

Вита появилась на Петунинской вечеринке и сначала почувствовала разочарование. Шумный вихрь праздника не закрутил её мгновенно, не накрыло волной беззаботное веселье, и мало кто обратил внимания на её приход. Но постепенно выяснилось, что вокруг множество приятных людей, а за столом достаточно еды и выпивки.

– Тѝшина! Ты не слишком увлеклась? – забеспокоилась Дашка.

– А чего? – беззаботно воскликнула Вита. – Надо же создавать настроение!

Теперь ей было весело. Она болтала, заразительно смеялась над неудачными шутками, танцевала, ни капли не смущаясь, кажется, даже целовалась с кем-то. Только вспомнить не могла с кем, уединившись в пустой комнате. И Дашке пришлось звонить Витиной маме, потому что до дома та не смогла бы добраться самостоятельно, а возиться с ней, неуправляемой, неудержимой, никому не хотелось.

14

Встревоженная бабушка отвела внучку к психологу. Вита равнодушно глянула на полную миловидную женщину, пожала плечами и на все вопросы отвечала односложно и сухо, одновременно ничего не скрывая и ни о чём не рассказывая. А через неделю, не дожидаясь окончания учебного года, Виту отправили в санаторий.

Санаторий выглядел странно. Благоустроенный, комфортабельный, красивый, утопающий в зелени, окружённый высокими стройными соснами, и в то же время – неестественно тихий, немноголюдный, удалённый от внешнего мира. Словно находящийся на необитаемом острове.

«Пятизвездочная психушка! – определила Вита. – Чудное, дорогое местечко, куда заботливые люди, стыдясь и смущаясь, определяют своих оступившихся родственников». Но она не обижалась.

Скорее всего, это психолог посоветовала резко сменить обстановку, покинуть связанное с неприятными воспоминаниями место, оградить от опасных соблазнов несчастную девочку, пока она не спилась или пока не наделала ещё каких-нибудь глупостей.

А чего вы хотели? Тонкая поэтическая натура! Трепетная душа, не выдержавшая столкновения с суровыми реалиями жизни.

Нет! Вита все равно не обижалась. Ей даже нравилось здесь.

Ненавязчивый персонал, приятные, необременительные процедуры. Никто не заставляет готовить уроки, тащиться в школу. Никто не напоминает, что надо быть общительной и открытой. Никто не спрашивает, почему ты словно отмороженная. Такой и полагается быть, раз ты здесь.

Вита сидела на подоконнике, свесив ноги наружу. Она не боялась высоты. Если сидеть так же на подоконнике у неё дома, всего в нескольких сантиметрах под ногами располагается крыша. Опасности никакой.

Вита смотрела, как медленно, осторожно, вкрадчиво наполняют мир сумерки.