Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Неэффективность Республики Советов как самостоятельной формы правления была очевидна уже в момент публикации Комиссией ее первого документа – «Проекта положения о Российских Совдепах», изданного 17 мая 1918 г.[544] Кадетская печать показала полную противоположность данного проекта демократическим принципам. «Свобода, равенство, братство и, как путь к этому, всеобщее, равное, прямое, тайное, пропорциональное право, – писал А. Винавер. – Прекрасная мечта опьяняла нас. Голова кружилась от избытка и близости возможных достижений». «Проект конституции, той русской конституции, о которой год тому назад нам трудно было думать без ликующего восторга», оказался полной противоположностью этим чаяниям. Он представляет собой «создание, лишенное крови, плоти и жизни», отменяет принцип равенства и прямого голосования, вводит многоступенчатую (двух-, трех-, и в некоторых случаях даже четырехстепенную) систему выборов в верховный представительный орган страны – «в всероссийский совдеп», подменяет представительство народа представительством «разнообразного рода “совдепов” – больших, среднего размера, малого калибра и совсем маленьких». Такова «реальная действительность весны 1918 года»[545].

Критики показали, что «российские Сийесы» во главе с Рейснером не предложили никакой убедительной новой структуры власти – «не пытаются заново перестроить органы власти», но стремятся «зафиксировать в правовых формах ныне действующие учреждения, внести единообразие в их организацию и деятельность». В большевистском проекте конституции «есть всё кроме конституционных гарантий разумного правопорядка: и лишение значительной части граждан политических прав, и куриальная система в худшем из возможных ее видов, и простор для произвола исполнительной власти в пользовании конституционным законом в политических целях. Советская конституция поистине достойно венчает здание»[546]. Официальная реакция на эту критику исключала содержательную дискуссию, объявляя все аргументы оппонентов коммунистической конституции тенденцией «всероссийской буржуазной реставрации»[547]. В конституционных проектах Белого движения 1918–1919 гг. находим гораздо более реалистическую трактовку государственности переходного периода: здесь присутствует, правда, широкий разброс мнений о перспективной модели политического устройства – от Конституанты и Директории до единоличной военной диктатуры[548]. Однако подобная диктатура рассматривалась не как постоянная, но чрезвычайная форма правления, необходимая для объединения страны (с сохранением областной автономии и земских учреждений) с целью восстановления правовой преемственности, утраченной с большевистским переворотом[549]. Практические попытки создания демократической политической системы путем созыва Учредительного собрания и формирования Временного правительства предпринимались в различных регионах страны, в частности – в Сибири (Уфимская директория)[550]. По сравнению с ними многоступенчатая советская структура власти выступала чистой архаикой, в том числе с позиций идеала государства-коммуны.