Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Конструирование избирательной системы изначально было подчинено трем целям: закрепить захват власти, нащупать социальную опору и отразить сопротивление оппозиционных сил. Разработка Конституции 1918 г. связана с направленным поиском и формированием социальной базы большевистского режима в крестьянской стране. Узость этой социальной базы определялась низким уровнем капиталистического развития страны, абсолютным преобладанием крестьянского населения, значительным весом маргинализированных слоев города и деревни (около трети всего населения) и слабостью позиций опоры большевиков – формирующегося рабочего класса в экономике и социальной структуре общества при общей тенденции к быстрому увеличению (если в конце XIX века численность наемных рабочих составляла 10 млн человек, то к моменту революции увеличилась почти в 2 раза при общем росте населения страны в 1,4 раза)[556]. Формирующийся средний класс был очень слаб, несмотря на активную роль интеллигенции в политической жизни[557]. Таким образом, так называемый «пролетариат» составлял незначительную часть населения на фоне преобладания маргинализированных и деклассированных элементов города и деревни, ставших в условиях напряжения мировой войны питательной средой для социального взрыва, но не для последующей консолидации режима. Маргинализированные слои города и деревни, особенно их военизированная часть, в сравнении с основной массой обладали меньшей инертностью и большей подвижностью, разрушительной социальной энергетикой, высоким уровнем социальных ожиданий и запросов, склонностью к деструктивной «революционной» активности и применению насилия для достижения своих целей. Для них поэтому как показал еще П. Сорокин[558], был характерен более высокий уровень фрустрации и социальной мобильности (как способа ее компенсации) в сочетании с психологическим драйвом к авторитаризму. Его выражением в нацистской Германии становился феномен «бегства от свободы» (Э. Фромм), в большевистской России – «классовая» теория демократии («пролетарской диктатуры»). На этом фоне понятны когнитивные рамки и установки, доминировавшие в ходе обсуждения избирательной системы и первых экспериментов по ее внедрению. Их общий смысл заключался в том, чтобы отделить основную массу населения от принятия политических решений, доверив эту функцию «избранным» слоям общества, выстроив их иерархию по степени лояльности к власти, ее поддержки и возможности участия в контролируемых ею институтах.

Общие принципы советской избирательной системы хорошо известны[559]. Интерес представляет сам процесс выработки ограничительных принципов. Доминирующим трендом стало определение критериев регулирования института выборов по классовому принципу. Таким критерием (в проекте Рейснера) являлось неопределенное общее отнесение избирателей к «союзу всех трудящихся», а активным и пассивным избирательным правом наделялись «все, добывающие средства к жизни производственным или общественно полезным трудом и состоящие членами профессиональных союзов»[560]. В проекте Шрейдера понятие «трудящихся» было конкретизировано путем исключения ряда категорий, на которые налагаются ограничения – предпринимателей, торговцев, землевладельцев и домовладельцев, а также безумных, сумасшедших и глухонемых, лиц, приговоренных к лишению прав по суду за совершение корыстных преступлений и преступления против избирательного права[561]. Наконец, была представлена идея селекции самих «трудящихся» по линии лояльности к новой власти: избирательные права получали «все добывающие средства к жизни производительным или общественно полезным трудом и состоящие членами профсоюзов», которые, однако, подразделялись на курии (с различной нормой представительства для рабочего и крестьянского населения), причем местный орган советской власти наделялся правом в случае необходимости переводить избирателей из одной курии в другую. Разработчики открыто признавали – «вводится куриальная система»[562].