Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Центральной проблемой стал вопрос о правовом статусе чрезвычайных и карательных органов (Реввоенсовет, ЧК, ОГПУ, военно-транспортные суды и т. п.) в политической и судебной системе и возможности модификации этого статуса «в сторону единства судебной системы». Никто из коммунистов не смел, конечно, ставить вопрос о целесообразности существования ГПУ: понимая, с одной стороны, что сохранение чрезвычайных комиссий «есть продукт колонизаторства», они осознавали – с другой, что «партийные и советские съезды не заявили о своем желании расстаться с этим органом»[963]. Однако возможен стал спор по вопросу о том, каковы должны быть правовые основания существования карательных органов и как вынесение ими приговоров соотносится с существованием формальных конституционных судебных институтов. Одна позиция (Н. В. Крыленко) исходила из приоритета унификации судебной системы[964] и отстаивала требование подчинить ГПУ наркомату юстиции в вопросах контроля над судопроизводством: «Когда, – заявлял Крыленко, – мы говорим о чрезвычайной сессии, то я говорю, что это не есть тот правильный политический путь, которым надо идти. Надо идти путем более трудным, более тяжелым, но более правильным». Другая позиция (Н. А. Скрыпник) защищала сохранение ГПУ как независимого чрезвычайного органа судопроизводства исходя из «необходимости специальных мероприятий в отношении классовой борьбы рабоче-крестьянской республики». Внешне спор не ставил под вопрос целесообразность террора и имел ведомственный характер, но по сути касался принципиальной проблемы введения карательных мер в правовые рамки. Данный конфликт восходил к периоду Гражданской войны, когда Наркомюст, отстаивая приоритет общей юстиции над карательной, требовал контроля над ЧК и даже расстрела наиболее кровожадных чекистов. «На этой почве, – заявлял Скрыпник Крыленко, – мы с вами сталкивались, когда вы требовали моей головы, но моя голова у меня осталась, а вы остались с той головой, которая у вас была в 1918 г., в этом отношении. Такое противопоставление мы отвергаем и говорим, что рабоче-крестьянская республика ведет борьбу с врагами через все имеющиеся органы и для нас ГПУ является одним из таких органов. Чрезвычайные сессии нам необходимы». «Вы пророчите, как Кассандра, что мы обанкротимся, это мы еще посмотрим, обанкротимся ли мы или нет. Препятствовать нам в проведении этого опыта вы не имеете никакого права»[965]. Справедливости ради стоит отметить, что как и большинство разработчиков советской конституции, оба апостола террора[966] оказались плохими пророками и не смогли сохранить головы: Скрыпник под угрозой ареста покончил с собой в Харькове в 1933 г., а Крыленко, проиграв борьбу с Прокурором СССР А. Я. Вышинским и А. Н. Винокуровым (Председателем Верховного суда СССР с 1924 по 1938 г.), как враг народа окончил жизнь 29 июля 1938 г. на расстрельном полигоне «Коммунарка» Московской области.