Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Эти критические высказывания были, вероятно, значительно более умеренными, чем те, которые высказывались оппонентами режима в эмиграции в начале 1930-х годов, но по сути продолжали их логику. Внутрипартийная оппозиция сталинизму не выходила в целом за рамки революционной легитимности. Говорилось о «сталинском режиме» в партии, подавлении коллективизма и бюрократизации (со ссылкой на ленинское «завещание» об отстранении Сталина) (Г. И. Сафаров), подмене революционной идеологии «лжеленинизмом», несостоятельности Сталина как «вождя и теоретика» (П. А. Залуцкий)[1338]. Сторонники программы Н. Бухарина («правые» 1932–1933 гг.) критиковали коллективизацию, индустриализацию и бюрократический режим, не ставя под вопрос однопартийный режим[1339]. Тем более интересно, что в ходе «обсуждения были выдвинуты значительно более радикальные критические аргументы.

Рекомендации о расширении самостоятельности и независимости общественных организаций формально не противоречили идеям Проекта, но рассматривались как «сомнительные». Они таили определенный неконтролируемый подтекст: компартия формально представала как «общественная организация», однако не могла рассматриваться как сопоставимый с ними институт. В некоторых предложениях по разделу об общественных организациях прослеживается влияние синдикалистских представлений, характерных для предшествующего этапа. В. И. Жаворонков (помощник городского прокурора по Ленинскому району г. Казани) предлагал «Конституцией СССР и Конституциями союзных республик разрешить рабочим, трудовым крестьянам и всем остальным трудящимся всех народностей каждого государства, независимо от форм управления и строя на территории Союза ССР и союзных республик, организовать промышленно-сельскохозяйственные объединения (с последующей постановкой этого вопроса на обсуждение названных категорий трудящихся всех стран)»[1340]. Вопрос был связан с проведением альтернативных выборов – обсуждавшимся первоначально выдвижением ряда кандидатов в Советы от «общественных организаций». Тезис об альтернативных кандидатах был выдвинут Сталиным для западной аудитории как доказательство демократичности и конкурентности предстоящих выборов. «Очевидно, – заявлял Сталин, – избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни»[1341]. Он обещал «оживленную» избирательную борьбу, но зловещий смысл этой формулы стал ясен позднее. Вероятно, данный тезис породил неоправданные ожидания у участников «обсуждения» (с выдвижением соответствующих поправок), но вскоре, разумеется, был забыт.