Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

На заседании Конституционной комиссии ВС СССР от 23 мая 1977 г. было решено: 1. По докладу Брежнева – одобрить проект Конституции СССР. 2. Внести на рассмотрение Президиума ВС СССР предложение опубликовать проект Конституции СССР для всенародного обсуждения. 3. Утвердить редакционную комиссию в следующем составе: Д. Ф. Устинов, В. В. Щербицкий, Г. А. Алиев, П. Н. Демичев, П. М. Машеров, Б. Н. Пономарев, Ш. Р. Рашидов, М. С. Соломенцев, И. В. Капитонов, В. И. Долгих, К. Ф. Катушев, М. В. Зимянин, К. У. Черненко, Я. П. Рябов, В. Г. Афанасьев, А. Е. Бовин, А. Н. Смирнов, В. И. Теребилов, П. Н. Федосеев. 4. Утвердить состав секретариата Конституционной комиссии в составе: Б. Н. Пономарев, И. В. Капитонов, М. В. Зимянин, К. У. Черненко, В. Г. Афанасьев, Г. Л. Смирнов, М. П. Георгадзе, В. И. Теребилов, А. Е. Бовин, В. Н. Кудрявцев, В. К. Собакин, Г. Х. Шахназаров, А. И. Лукьянов. 5. Поручить Редакционной подкомиссии и Секретариату Конституционной комиссии обеспечить обобщение и рассмотрение замечаний и поправок, поступивших в ходе всенародного обсуждения и в сентябре 1977 г. представить в Конституционную комиссию предложения по итогам обсуждения проекта Конституции. По результатам этой работы был подготовлен итоговый текст проекта Конституции[1915] и составлена объяснительная записка к нему[1916]. Председатель Конституционной комиссии Брежнев практически не участвовал в работе над текстом, вполне устранившись от нее, как это было и ранее – в период подготовки конституционного проекта 1964 г. в возглавлявшейся им подкомиссии. В его дневнике эта тема фигурирует как третьестепенная между сведениями об охоте на гусей и решением бытовых проблем. 3 июня 1977 г. он сделал следующую афористическую запись: «Говорил с Подгорным о футболе и хоккее и немного о конституции». Фамилия Председателя Президиума ВС СССР Н. В. Подгорного написана Брежневым с маленькой буквы, возможно, как выражение недоверия и презрения к конкуренту в борьбе за власть и в преддверии его отстранения, которое произошло именно в это время. Результатом конфликта стало совмещение Брежневым двух высших постов – партийного и государственного, выражавшее тенденции к конституционализации партии, бюрократизации режима и концентрации полномочий главы государства.

На завершающем этапе подготовки Конституции (1977) была сформирована Рабочая группа, ядро которой составляли консервативные представители номенклатуры во главе с Пономаревым (Капитонов, Зимянин и Черненко), лояльные юристы (В. Н. Кудрявцев – директор Института государства и права АН СССР и И. С. Самощенко – директор ВНИИ советского законодательства) и аппаратчики (Лукьянов – консультант Отдела организационно-партийной работы, В. К. Собакин – консультант Международного отдела, Бовин – партийный журналист). Работа группы, проходившая то на даче Сталина в Волынском, то в Ново-Огарево, то в Серебряном Бору и – сопровождавшаяся застольями в духе партийных мероприятий – получила противоречивые оценки участников. Одни из них впоследствии доказывали, что «видели чудовищный разрыв между Конституцией и жизнью», но были «воодушевлены возможностью хотя бы на бумаге создать образцовую демократию» и верили, что «создание безусловно прогрессивного Основного закона» «может сыграть немаловажную роль, когда возьмутся за реформы»[1917]. Другие признавали, что просто выполняли социальный заказ Политбюро, не строя иллюзий: «Ни разу, ни в какой инстанции проект Конституции серьезно не обсуждался в принятом смысле этого слова. То есть, не было коллективных дискуссий с сопоставлением мнений и аргументов. Может быть, боялись расхождений, открытого столкновения мнений? Каждый что-то чертил на своем экземпляре и возвращал его нам. Руководящие замечания (а их мы получили около тысячи от 63 кандидатов и членов), как правило, не расширяли демократические нормы жизни»[1918]. Некоторые разработчики вообще не скрывали своих реакционных устремлений. Так, Лукьянов – этот непременный участник всех конституционных работ позднего СССР, – дипломатично определялся Бовиным как «странный сталинист»: «В конкретных конституционных спорах он всегда выступал за демократический вариант. Но в более широком, социальном плане он, видимо, защищал социализм не обязательно с человеческим лицом»[1919]. В этой ситуации обсуждение проектов Конституции неизбежно заканчивалось негативной селекцией – устранением каких-либо новых положений.