Сравнивая речь Рузвельта с речью Черчилля – при том что обе речи шедевры эмоционального воодушевления, – мы видим, что хороший ритор досконально знает свою аудиторию и знает, какие образы найдут отклик и какие призывы вызовут сильные эмоции. Британская общественность хочет победы любой ценой и хочет, чтобы славный дух империи выжил. Американец – моралист: он хочет быть ответственным и смелым, доказать свою самодостаточность и выполнить свой долг перед другими. Рузвельт претендует на то, чтобы описать Америку и американцев, но реальность, конечно, была непредсказуемой. Его вмешательство вызвало эмоции, имеющие решающее значение для создания такого рода объединенных усилий, необходимых «Новому курсу», в отношении которого действительно основным препятствием был страх. Конечно, мы не должны считать, что Рузвельт не допускал ошибок в том, что касалось страха (интернирование японцев в США было явно чрезмерным), чтобы согласиться с тем, что – учитывая его специфические цели – он нашел подходящие стратегии для их достижения в этой речи.
Города объединяют людей, которые различаются по расе, этносу, уровню достатка и религии. Укоренившиеся подозрения часто разделяют их, а планировка города может либо уменьшить, либо усилить эти подозрения. Городская архитектура создает образ жизни, иногда укрепляя дружбу, а иногда усиливая страх. Для последнего в городах всегда находятся причины: преступность, нестабильная занятость, разнообразие групп и языков. Но архитектура может многое сделать для того, чтобы превратить страх в открытую враждебность или, наоборот, смягчить его, поощряя решение проблем в духе товарищества.
Печальная история Старого и Нового Дели в Индии показывает нам, как легко посеять семена страха и раздора и как трудно восстановить уитменовское «товарищество», как только оно было утрачено. Мы можем начать с того факта, что практически вся современная индийская литература, посвященная архитектуре и планировке Дели, либо враждебна, либо ностальгична. В основном враждебность исходит от людей из других мест, вынужденных учиться жить в Дели. Хрестоматийным примером является роман «Белый тигр» Аравинда Адиги. Герой Адиги, сельский житель Балрам из Бихара, становится водителем богатого землевладельца. Большую часть своего времени он проводит, блуждая в лабиринте кольцевых развязок с громкими названиями, которые никак не относятся к повседневной жизни, но отсылают к британскому представлению о мировой истории и делают Нью-Дели максимально запутанным. Окруженный состоятельными людьми со всех сторон, Балрам чувствует себя потерянным и отчужденным. Он никогда не способен понять, в каком направлении он движется – практически неизбежный опыт в Дели. Белые роскошные жилища не кажутся ему красивыми, в них он видит лишь печаль и отчуждение. Нью-Дели кажется ему местом, где все зависит от плана, а вовсе не от людей, – местом, где всем людям, кроме богатых, очень трудно вести повседневную жизнь. Нет возможности прогуляться по рынку, поболтать, встретиться с людьми всех профессий, каст и классов. Только бесконечные дороги, казалось бы, ведущие в никуда. Людям даже негде поиграть в карты, только в центре кольцевой развязки шоссе, где шумное движение отрезает их от других людей и повседневной деятельности.
У каждой улицы в Дели имеется имя. Ну там Аурангазеб-Роуд, или Хумаюн-Роуд, или проезд Архиепископа Макариоса. Но никто, ни хозяева, ни слуги, ведать не ведают, как называется конкретная улица.
– Где тут тупик Николая Коперника?
Человек, может, всю жизнь прожил в тупике Николая Коперника, но на лице его рисуется изумление, а из разинутого рта вылетает только: «Хаан?»
[…]
И все проезды похожи как две капли воды, все вертятся вокруг газончиков, на которых спят, едят, играют в карты люди, и такое кольцо непременно выстреливает вдаль четырьмя улицами, и по какой бы дороге ты ни поехал, попадешь на очередное кольцо, посередине которого на травке опять спят и играют в карты, и перед тобой откроются еще четыре дороги. Попробуй не заблудись[494]
.