Политика и театр в Европе XX века. Воображение и сопротивление

Лишенный доступа к пролетарской аудитории и общения с творческими соратниками в Германии, Брехт страдал в изгнании. Больше не существовало возможностей для постановки его учебных пьес. В 1934 году он завершил последнюю учебную пьесу «Горации и Куриации», которая, несмотря на то что была написана по заказу Красной армии, так и не была поставлена при его жизни [Brecht 1997b: xvi-xvii]. Нацисты успешно разрушали коммунистические группы Германии, и многие соратники Брехта бежали в Советский Союз. Опасаясь сталинизма, Брехт и его семья вместо этого переехали в Скандинавию. Брехт пытался локально принести пользу в Свеннборге, сочиняя откровенно антифашистские пьесы и разрабатывая теорию эпического театра.

Интересно, что основной проблемой, стоявшей перед Брехтом во время эмиграции, была не опасность фашизма, а вопрос о том, как относиться к культурной политике сталинизма. Именно версия марксизма, перенятая у Корша, привела его к конфликту с культурной политикой СССР. Брехт, как всегда, надеялся сделать свои пьесы доступными для публики, которая могла бы извлечь из них наибольшую пользу. По его мнению, он все еще писал для рабочего класса. Однако в 1930-е годы возник новый камень преткновения, препятствовавший общению Брехта с публикой. Изгнание негативно сказалось на развитии его театра революции, в то же время коммунистический запрет на формалистическое искусство создал серьезные проблемы для брехтовского театра сопротивления. По сути, в 1930-е годы против Брехта выступали не только нацисты, но и советские деятели культуры.

В 1934 году СССР присоединился к движению Народного фронта, и защита мира от фашизма стала приоритетом для коммунистов как в политике, так и в культуре. Идея заключалась в том, чтобы сформировать союз со всеми антифашистскими группами и партиями, независимо от того, какой класс они представляли. В этом контексте Дьёрдь Лукач, бывший «ультралевый» культурный критик, ставший сталинистом, определил надлежащие формы художественного выражения для коммунистов внутри и за пределами Советского Союза. Это разграничение началось с публикации его статьи «Величие и падение экспрессионизма» в журнале «Интернациональная литература» («International Literatur») в 1934 году и продолжилось на страницах «Слова» («Das Wort») в 1938 году. Хотя Лукач был не единственным специалистом в области культуры, решавшим, какие части буржуазной культуры имели политическую целесообразность, а какие нет, но он был одним из самых выдающихся[94]. И в «дебатах об экспрессионизме», которые велись в «Слове», нападкам подвергались именно заявления Лукача, так как в них он защищал логику «социалистического реализма» как единственно приемлемую форму художественного выражения[95].

Культурная политика социалистического реализма особенно сильно ударила по Брехту. Она открыто отвергала всякое «формалистическое искусство» – категорию, достаточно широкую, чтобы охватить не только экспрессионизм, но и новую объективность. И если искусство социалистического реализма было легко доступно массам благодаря своей простоте и реалистичности, то «формализмом» с точки зрения Советского Союза считалось любое чрезмерно сложное или стилизованное искусство. Это касалось всего искусства, которое не было понятным с первого взгляда. Искусство, которое требовало осмысления публикой, считалось элитарным и осуждалось. Социалистический реализм изображал повседневную жизнь рабочих в положительном ключе, возвышая «нового человека» как символ социалистического прогресса. Цель такого искусства состояла в том, чтобы продвигать коммунистическое дело, заставляя рабочих чувствовать себя хорошо и осознавать свою роль в содействии прогрессу. Социалистический реализм был подобен кривому зеркалу, в котором рабочий казался сильнее, достойнее и счастливее, чем в жизни, отражая тем самым настоящую «сущность» реальности. Формалистическое искусство, напротив, охватывало широкий спектр тем, взаимодействуя только с формой и цветом, и считалось политически реакционным из-за отказа взаимодействовать с реальностью. Формализм был искусством ради искусства, тогда как социалистический реализм существовал для содействия делу революции.

В советском контексте все работы Брехта, начиная со стихов и заканчивая эпической драмой и учебными пьесами, подверглись нападкам. Хотя он часто обращал внимание на жизнь рабочих, например, в пьесе «Мать» по роману Максима Горького, одного из основоположников социалистического реализма. Но то, как он это делал, становилось проблемой. Он не ставил перед собой цели создать для аудитории приятные образы. Он хотел заставить аудиторию чувствовать себя некомфортно и задавать вопросы. Эффект отстранения считался в Советском Союзе формалистской техникой, трудной для понимания и потому реакционной.