Политика и театр в Европе XX века. Воображение и сопротивление

Центральной темой работы «Бытие и ничто» и сартровского экзистенциализма в целом является онтологическая и моральная свобода индивидуального человеческого субъекта в мире, где нет бога. Основываясь на трудах Кьеркегора, Гуссерля и Хайдеггера, Сартр развивает концепцию человеческого существа, сосредоточенного на «отрицании»/трансценденции. Человек, утверждает Сартр, создает себя или становится самим собой, превосходя данность. Другими словами, у человека нет сущности, постоянства или природы за исключением того обстоятельства, что его существование всегда под вопросом. Таким образом, человек «ничто» в двух смыслах. Во-первых, у него нет положительной, субстанциальной идентичности, цели или сущности. А во-вторых, он становится тем, кем он (условно) становится, используя это «ничто» в форме отрицания того, что уже имеется. Сартр признает, что люди являются частью более широкого материального мира; что этот мир частично сформирован предшествующими человеческими решениями и действиями; а также то, что и люди сформированы этим миром. Но он также утверждает, что данность или «фактичность» этого мира частична и условна, так как мир и люди, населяющие его, всегда находятся в процессе становления, и этот процесс обусловлен тем, что человеческая личность обладает качеством жить всегда «для себя».

В лекции «Экзистенциализм – это гуманизм», прочитанной в 1945 году и опубликованной год спустя в виде эссе, Сартр пишет, что, в отличие от «ножа для разрезания бумаги» или любого другого предмета, который сделан для определенной пользы или цели, «он [человек] есть лишь то, что сам из себя делает. Таков первый принцип экзистенциализма… человек – существо, которое устремлено к будущему и сознает, что оно проецирует себя в будущее» [Сартр 1989]. Возможно, самое ясное изложение Сартром этических последствий этого подхода представлено в опубликованном в 1945 году эссе «Размышления о еврейском вопросе». Как и в книге «Бытие и ничто», он концентрируется на отличительной онтологической субъективности человеческих существ, которая отличает их от объектов мира и возлагает на них особую ответственность, которая является одновременно вызовом и возможностью. Сартр развивает эту тему с помощью двух ключевых понятий – «ситуация» и «аутентичность». Он пишет о первом:

мы определяем человека прежде всего как существо «ситуационное». Это означает, что человек и та ситуация, в которой он существует, образуют синтетическое единство – в биологическом, экономическом, политическом, культурном и иных отношениях. Человека нельзя отделить от его ситуации, потому что она его формирует и определяет его возможности, но и наоборот, человек определяет смысл ситуации своим выбором себя в ней и через нее. Находиться в некоторой ситуации, в нашем понимании, значит выбирать себя в этой ситуации; люди различаются между собой соответственно различию их ситуаций, а также в зависимости от того выбора, который они совершают в отношении собственной персоны. То общее, что их всех объединяет, – отнюдь не их «природа», но – условия существования, то есть комплекс ограничений и связей: необходимость умереть, необходимость работать, чтобы жить, необходимость существовать в мире, уже заселенном другими людьми. Эти условия существования и составляют, в сущности, фундаментальную человеческую ситуацию или, если угодно, комплекс отвлеченных признаков, общих для всех ситуаций[113].

Тем не менее, если люди всегда находятся «в ситуации», то есть в историческом, институциональном и интерсубъективном контексте, они также всегда ответственны за то, как они справляются со своей ситуацией, и за то, принимают ли они полностью на себя ответственность за соучастие в сохранении статус-кво или за попытку его изменить. И это приводит к понятию «аутентичность»: