Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Помехи советскому транзиту создавали также спорные вопросы относительно статуса Немана и Мемельского порта. Лондон и Париж настаивали на международном характере Немана и возражали против участия Москвы в переговорах по Мемелю. Польша же посредством блокады Немана катастрофически ухудшила экономическое положение Мемеля. Утвержденный Советом послов 13 марта 1924 г. Мемельский статус не устраивал СССР, но его попытки отстоять свои интересы в регионе, так же как и суверенные права Литвы, потерпели провал, выдвижение Москвой новых требований Варшаве о пропуске леса по Неману не привели к желаемым результатам. Положение о сплаве леса по Неману не изменили ни польско-литовские переговоры (сентябрь-октябрь 1925 г.), ни советско-литовские встречи в ноябре-декабре того же года[845]. Даже в феврале 1931 г. министр иностранных дел Литвы Д. Заунис говорил секретарю полпредства в Каунасе М.А. Карскому: «Неман между Гродно и Друскениками представляет из себя участок демаркационной линии. На одном берегу литовцы, на другом поляки. Если показывается лодка, стреляют с обеих сторон»[846]. В итоге поставки советских товаров в Мемель осуществлялись и в 1930-е годы согласно Кёнигсбергской железнодорожной конвенции 1925 г. через Латвию.

Впрочем, в 1924–1925 гг. западные державы пытались урегулировать спорные вопросы между Польшей и Литвой комплексно, о чем писали аналитики НКИД. В частности, прошли закулисные переговоры литовской и польской делегаций в Женеве и Каунасе, однако автономия Виленского края в рамках Литвы не устраивала Варшаву, а на автономию Виленщины в пределах Польши не соглашался Каунас. Литва предложила созвать конференцию «заинтересованных держав, которых сочтут нужным пригласить <…> страны Антанты» (имелся в виду и СССР), но не учла следующего обстоятельства: «Советский Союз <…> никогда не признает никаких решений относительно этих спорных областей, принятых без его участия»[847].

Тем временем Польша усилила давление на Литву. Замначальника отдела дипломатической информации (ОДИ) НКИД в Берлине С.А. Раевский в сентябре 1924 г. писал члену коллегии НКИД В.Л. Коппу: в глазах эндеков Литва является ключом к Балтийскому морю, «аннексия всей Восточной Пруссии <…> остается тайной мечтою национал-демократов». Польша, по мнению Раевского, пытается давить на Восточную Пруссию экономически, но «наиболее угрожаемыми» являются западные польские окраины, и «всякая перемена восточных границ автоматически поставит в порядок дня вопрос о пересмотре западных границ Польши»[848]. Вместе с тем «подавление Литвой» немцев в Мемеле и охлаждение германо-литовских отношений заставило немецких дипломатов согласовывать германскую и советскую политику по отношению к Польше и Литве. Обмен мнениями Коппа с германским поверенным в делах в Москве О. Радовицем показал близость позиции СССР и Германии по Мемельскому, Виленскому, Галицийскому вопросам: «Другое дело конкретные формы возможной кооперации. Для нас <…> неприемлема <…> линия восточно-прусских националистов, заигрывающих в Виленщине с правыми белорусами, а в Галиции, опирающимися на Петрушевича»[849].

На состояние советско-германских отношений влияло изменение международной ситуации в Европе в целом. В связи с подготовкой западными державами дипломатического признания СССР замнаркома иностранных дел М.М. Литвинов писал полпреду в Берлине Н.Н. Крестинскому 30 января 1924 г.: «Германия стремится воспрепятствовать нашему сближению с другими странами, чтобы не лишиться <…> монопольного положения в России»[850]. Но в геополитической сфере советско-германское сотрудничество продолжалось. Статс-секретарь МИД Германии А. Мальцан сообщил в сентябре Радовицу: «В восточногалицийском вопросе немецкие и русские интересы близки друг другу», а урегулирование виленского вопроса на основе принципа наций на самоопределение приведет к тому, что Вильно отойдет к Литве, а Западная Белоруссия – к Советской Белоруссии, что в интересах Германии. В декабре Копп заявил Брокдорф-Ранцау о недовольстве Москвы политикой Польши в Галиции и других граничащих с СССР районах. По мнению Коппа, когда Германия выдвинет свои претензии в Верхней Силезии и в Данцигском коридоре, возможно «германорусское давление на Польшу». Мальцан констатировал: «.главной причиной беспокойства в Восточной Европе является несоблюдение этнографических принципов при установлении польской границы. Немецкие и русские интересы идут здесь параллельно <…> Германия и Россия решат <…> вопрос о возвращении Польши к ее этнографическим границам»[851].