Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

В качестве условия гарантийного пакта Англия и Франция ограничились требованием вступления Германии в Лигу наций, через которую они надеялись привлечь Веймарскую республику к участию в антисоветских акциях. Германские правящие круги, в свою очередь, связывали с вступлением страны в Лигу наций надежды на проведение ревизионистской политики. В меморандуме правительства Германии правительству СССР от 2 апреля 1925 г. отмечалось, что с вступлением в Лигу Германии для ее правящих кругов откроются «возможности – более действенно, чем до сих пор, выступать в защиту немецких меньшинств <…> и Данцига»[877]. Новую политику западных держав в отношении Германии юридически оформила Локарнская конференция (5-16 октября 1925 г.). Парафирование участниками конференции Рейнского пакта означало официальное признание политического равенства Германии и держав-победительниц. В Локарно Штреземану удалось избежать антисоветских обязательств при вступлении Германии в Лигу наций и отстоять немецкую точку зрения по вопросу восточной германской границы почти во всех деталях. Под нажимом Англии и финансовых кругов США Франция отказалась связать Рейнский пакт и арбитражные договоры в единое целое, а затем перестала настаивать на британских гарантиях границ Германии с Польшей и Чехословакией. Своего рода компенсацией последним стали соглашения Парижа с Варшавой и Прагой, предусматривавшие взаимопомощь, но не против любой германской агрессии, а в случае неспровоцированного применения Германией оружия против одной из договорившихся сторон[878]. Тем самым при определенных обстоятельствах не исключался «мирный» с согласия Запада, Польши и Чехословакии переход к Германии части западных земель последних.

Не приуменьшая антисоветскую составляющую линии Локарно, заметим, что и после конференции СССР надеялся на продолжение курса Рапалло, поэтому дрейф большевиков в направлении реальной политики усилился. Литвинов писал еще в сентябре 1924 г.: «.появление Германии в Лиге заставит Францию и ее сателлитов <…> сплотиться в единый блок, направленный против Германии»[879]. В июне 1925 г. Чичерин констатировал: Брокдорф-Ранцау «на заседании германского кабинета привел остроту Литвинова, что Германия в Совете Лиги Наций будет или изолированной, или игнорированной <…> Ранцау <…> повторил мою прежнюю остроту, что Германия не может быть одним добродетельным человеком среди грешников». В октябре Чичерин из Берлина писал Литвинову о распространившемся в Англии и Франции слухе, будто он предложил «военный союз Германии и Польше», не желая «допустить примирения между Францией и Германией», и подчеркнул: «.мы всегда симпатизировали идее соглашения континентальных народов»[880]. Чичерин резюмировал: «В Локарно державы стоят перед дилеммой: если они удовлетворят Германию, то подвергающаяся опасности Польша и за ней Франция постепенно пойдут к нам; если же победят французские и польские требования, то в Германии <…> увидят, что не могут обойтись без нас». Часть немецкого общественного мнения недовольна, сказал далее Чичерин, «и пактом, и вступлением в Лигу Наций, и мысль о связи с нами сливается у них с мыслью о реванше в будущем <…> Локарно есть катастрофа для франко-польских отношений». Когда в Варшаве поляки меня спрашивали, как мы относимся к их западной границе, «я отвечал, что мы не участвуем ни в Локарно, ни в Лиге Наций и поэтому этот вопрос перед нами не стоит». При голосовании в Лиге против СССР, отметил нарком, «Германия может сделать невозможной <…> экзекуцию против СССР», но «решает ли сама Германия, какая степень ее участия в экзекуции совместима с ее военным и географическим положением, или это решает Совет Лиги Наций»[881].