Политрук

— Ну, не так высокопарно, — мои губы перетянуло в усмешку. — Просто воевали по другим правилам, прорывались там, где нельзя. Так что… Нам вполне можно править Марка Аврелия! Помнишь его поговорку?

— Делай, что должен…

— Будет не так, как было суждено! — подхватил я.

* * *

После обеда налетели «лапотники», они же «Юнкерсы-87». Раньше я не встречал в небе этих бомберов с изломанными крыльями и вечно выпущенным шасси. Они зловеще кружили над позициями, а затем по очереди сваливались в пике. Вот тогда и начиналось самое мерзопакостное — несясь к земле, «лаптежники» завывали сиренами, выматывая нервы. А уж когда бомбы срывались на наши головы, и «Юнкерсы» выворачивали обратно к облакам, разевая «акульи пасти» радиаторов, даже какое-то облегчение наступало. Да, от взрывов тряслась земля и кому-то прилетали осколки, но хоть эти механические птеродактили убирались прочь.

Лишь одного «лапотника» удалось приложить к земле — трассеры с парочки ДШК сошлись на нем, размозжив двигун. Чудище кривокрылое так и не вышло из пике. А ровно в три Пашка завел «тройку».

Танк зарычал и стронулся с места, проламывая себе путь через заросли — тонкие березки да елочки.

— Рота! — заорал я. — За следы гусениц не ступать! Вперед!

«Тройка», едва покинув «лесополосу», опустила на землю минный трал и покатила его перед собой, как каток, с металлическим грохотом уминая землю да вспарывая ее шпорами.

Минуты не прошло, как грохнула шрапнельная S-mine-35, за нею еще одна, но трал катился по-прежнему. Колыхнется на подрыве секция позванивавших и лязгавших дисков, отлетит шпора-другая, и все на этом.

В первом ряду за танком шагали саперы, разглядывая истерзанный дерн, но ни один «сюрприз» не выглянул из перелопаченной земли. А таких мелочей, как ряды колючей проволоки, Т-III и вовсе не замечал — столбы скрипели, клонясь и натягивая «колючку», та лопалась гнилыми струнами. Проход свободен!

Со стороны немецких окопов затрещали пулеметы.

— Ложи-ись!

Ломов, не тормозя, развернул башню влево. Грянул выстрел, устроив маленький фейерверк из пушки-обреза. Попасть именно туда, куда целишься, было затруднительно, но фугас таки усмирил немецких пулеметчиков — «эмга» смолкла.

А в следующую секунду рванула еще пара снарядов — по левому краю. Я резко обернулся, замечая, как по следам немецкого трофея осторожно ползут «тридцатьчетверки».

— Ура-а! — заголосил Трошкин. — Наши!

Паля по блиндажам и ДЗОТам, танки миновали поле, усеянное минами, и, газуя, развернулись веером. Спираль Бруно, траншеи, стрелковые ячейки — гусеницам было всё равно.

Откуда-то бабахнула немецкая пушка, «разувая» советский танк. «Т-34» тут же остановился, наводя орудие, и дал сдачи.

Я сорвал с плеча автомат.

— В атаку! — заорал. — За Родину! За Сталина!

Надрывал голос — и ничуть не кривил душой. А рота взревела в абсолютном консенсусе:

— Ур-ра-а!

Из газеты «Красная звезда»:

«ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 10 августа. Немецко-фашистские войска, прорвавшиеся в районы Краснодара и Майкопа, были встречены контратаками наших войск. Однако, добившись на ряде участков численного превосходства, немцы предпринимают атаку за атакой, чтобы прорваться дальше на юг. Всюду в районах Краснодара, Майкопа и Армавира идут ожесточенные бои…»

Глава 7

Глава 7.

Вторник, 18 августа. День

Ржев, улица Первомайская

Тимофеево… Совхоз в Зеленкино… Железная дорога…

Всё отошло во вчера. За полмесяца «сталинские соколы» один-единственный раз налетели на немцев, раздолбав обе линии обороны по окраине Ржева, но и на том спасибо. Фрицы настолько свыклись со своим клятым господством в воздухе, что промешкали. Спохватились, напустили целую стаю «мессеров», а поздно — «Пе-2» уже отбомбились и с достоинством повернули к родным аэродромам.

Немецкие зенитчики тоже проморгали авианалет. Одно лишь орудие злобно плевалось огнем вдогон «пешкам» — то, что охраняло железнодорожный мост через Волгу. Зенитку накрыл бронепоезд «Мичуринец» — садил снарядами, пока саперы Косенчука разминировали пути. Под огнем, ползком, вжимаясь в гравий, вонявший креозотом…

Насыпь, схваченная травами, прикрыла мою роту. И снова ад…

Сверху выли кривокрылые пикировщики «Ю-87», роняя черные промельки авиабомб, а «худые» истребители нарезали виражи, распуская веера дымных трассеров. Твердь под нами вздрагивала, словно корчась от взрывов, и в этом земном колыхании гасли злые толчки фугасов и мин.

Немецкая артиллерия била по площадям, суетливо, вразнобой перелопачивая поля и пустоши, а между крупнокалиберными болванками омерзительно зудели пули, сверля воздух и дым.