Полководческое искусство

В то время как Гнейзенау гнал в преследование людей и жеребцов на последнем издыхании (что справедливо всегда расценивается как образцовые действия), 2-й и 3-й прусские армейские корпуса позволили маршалу Груши без существенных потерь ускользнуть от них от Вавра через Намюр. Так Груши и удалось объединиться за Эной с маршалом Сультом, который под Суассоном собрал до 20 тысяч беглецов из-под Белль-Альянс. Союзники насчет дальнейшего преследования договорились, что прусская армия должна будет через Шарлеруа теснить собственно французов, а армия Веллингтона двинется правее ее и тем самым станет вторым эшелоном. Прямое преследование окончилось примерно в 60 км от места сражения, где было потеряно соприкосновение с противником. По предложению Гнейзенау теперь было решено обойти рубеж Эны, который стал бы для французов удобной линией обороны, двинувшись союзными армиями по правому берегу Уазы к Парижу. Надежда, что противник тем самым будет отрезан от столицы, однако, не оправдалась. Клаузевиц пишет об этом: «Условием для такой гонки на время было то, что отряд из преследующей армии будет идти за отступающими только по той же дороге, что и они, чтобы схватить всех, кто отстал, и не терять эффекта от самого факта присутствия противника. А этого Блюхер в ходе своего в целом мастерского преследования после Белль-Альянса сделать не сумел»[425].

В новейшее время

Кацлер стал образцом командующего авангардом для прусской армии. В ней и в 1866 г. разведка и охранение велись лишь силами кавалерии из авангарда армейских корпусов. Крупные кавалерийские соединения – в 1-й армии кавалерийский корпус из 2 дивизий, во 2-й армии одна кавалерийская дивизия – оставались позади и выступили в Богемию лишь вслед за армейскими корпусами. Если при этом и сказалось то, что следовало сначала преодолеть перевалы в приграничных горах Богемии, то очевидно, что куда более существенное влияние оказал образец поздненаполеоновского времени, когда массы конницы рассматривались скорее как боевой резерв. Исторические труды, которых тогда был по-прежнему недостаток, привели к тому, что успешные кампании Наполеона в прошлом были мало изучены, так что даже у Мольтке все еще встречаются неверные представления о воззрениях императора. В любом случае способ действий пруссаков никак не предусматривал того, что находящиеся за фронтом их войск массы конницы, даже после того, как они пройдут через перевалы, найдут себе оперативное применение. Да и тактически было далеко до желаемого эффекта, ведь с трудом удерживавшийся позади 1-й армии в ходе ее наступления кавалерийский корпус под Кёниггрецом задействован в общем-то не был.

В 1870 г. подобного кавалерийского корпуса сформировано не было. Более слабая 1-я армия располагала одной, затем двумя кавалерийскими дивизиями, 2-я армия еще двумя, кроме того в составе корпусов оставались Гвардейская и 12-я (саксонская) кавалерийские дивизии. 3-й армии поначалу была придана одна кавалерийская дивизия, к которой вскоре добавилась еще одна. Силы их составляли от 4 до 9 полков и 1–2 конные батареи. Надежды, возлагавшиеся на многочисленную войсковую кавалерию, не оправдались. Результаты разведывательной деятельности оставались сравнительно незначительными. Для действий перед фронтом армии частям не хватало необходимой выучки, а их неудачи в исполнении именно этой функции, хотя против них и не действовало равной им по силе и получившей соответствующее задание кавалерии, сами по себе имели меньшее значение, чем недостаточное осознание высшим командованием выученных им за долгий мирный период принципов применения этого рода войск. Многочисленным донесениям от патрулей и выдвинутых вперед эскадронов частью не поверили, частью не сумели верно оценить. Для целесообразного использования кавалерийских дивизий не хватало и соответствующе сформулированных указаний. Во 2-й армии именно в решающие дни перед сражением под Мецем кавалерийские дивизии были подчинены армейским корпусам передней линии, от чего координация разведки естественно пострадала. 3-я армия так до конца и продержала свою кавалерию позади. Из-за этого соприкосновение с разбитым под Вёртом противником было полностью потеряно. Понадобились неустанные указания Мольтке, чтобы побудить армии к отправке вперед конных масс. Осознание принципов оперативного применения было лишь у него.