Полночный прилив

– Вифал. Вовсе незачем так орать. Здесь никто не орет. Порой слышны какие-то крики, но не мои. Во всяком случае, до сих пор…

– Закрой рот. У меня есть вопросы, и ты мне на них ответишь.

Не слишком молодая, понял он, когда глаза привыкли к свету. Впрочем, он и сам не слишком молод. А жаль: молодым легче подружиться между собой. Им нечего терять.

– Откуда такая властность, Сандалат?

– Неужели я тебя обидела? Тогда тысяча извинений. Где ты взял одежду?

– У бога, где же еще?

– У какого бога?

– Который в палатке. В глубине острова. Заблудиться невозможно. Я даже удивлен – ты сказала про двое суток? Чем ты все это время занималась? От берега всего-то…

– Закрой рот. – Она запустила руки в волосы.

Лучше бы оставалась силуэтом, подумал Вифал.

– Я думал, ты ищешь ответов. Вот и спросила бы у…

– Я понятия не имела, что он бог. Слышала от него только кашель и смех. Надеюсь, что это был смех…

– Не переживай, именно смех. Он болен.

– В каком смысле?

– На голову.

– Итак, сумасшедший кашляющий бог и лысый мускулистый жрец. И еще трое нахтов. И все, на острове больше никого нет?

– Есть крылатые ящерицы, ящерицы, живущие в земле, ящерицы, живущие в камнях. В кузнице есть ящерицы-крысы…

– А где ты берешь пищу?

Он скосил глаза на маленький столик.

– Ее посылает бог.

– Вот как. А что же он еще посылает?

Тебя вот послал.

– Думается, все, что ему взбредет в голову.

– И твою одежду?

– Да.

– Мне тоже нужна одежда.

– Да.

– Что значит «да»? Раздобудь мне одежду!

– Я его попрошу.

– Думаешь, мне приятно стоять вот так, нагишом, перед незнакомым человеком? Нахты, и те таращатся.

– Я не таращился.

– Неужели?

– Во всяком случае, не нарочно. Я только что заметил, что ты разговариваешь со мной на летерийском торговом наречии. Как и я с тобой.

– Ты просто на редкость наблюдателен.

– Наверное, потому, что много тренировался. – Он встал. – Похоже, ты не дашь мне продолжить молитву. Во всяком случае, пока не получишь одежду. Так что пойдем, поговорим с богом.

– Сам иди и говори. Я не пойду. Просто принеси мне одежду, Вифал.

Он посмотрел ей в глаза.

– Ну хоть тогда-то ты… расслабишься?

Она ударила его ладонью сбоку по голове. Просто застала меня врасплох, подумал Вифал, выползая из обломков стены, которую пробил телом. Он поднялся и застыл, покачиваясь, а мир вокруг него бешено вращался. Разъяренная женщина, которая тоже вышла наружу и, похоже, примеривалась ударить еще. Накренившееся море. Трое нахтов на лужайке неподалеку, покатывающиеся от беззвучного хохота.

Он заковылял к морю. Сзади спросили:

– Куда направился?

– К богу.

– Тебе в другую сторону.

Он развернулся.

– Она меня учить будет, что на этом острове где! Ей нужна одежда. Да пусть мою забирает!

Он принялся стаскивать рубаху через голову.

В следующий момент он лежал на спине, глядя сквозь выбеленную ткань на слепящее солнце…

…которое вдруг погасло. Она продолжала говорить:

– …полежи еще, не вставай. Удар получился слишком сильный, но я не нарочно. Боюсь, у тебя трещина в черепе.

Да ладно, он у меня тверже наковальни. Все в порядке. Смотри, вот я встаю… а, не больно-то и хотелось. На солнышке даже лучше. От рубахи пахнет. Морем. Песком, когда отлив, а в лужах гниет дохлая живность. Как во Внутренней Гавани. Никак не добьюсь от пацанов, чтобы они перестали там купаться. Повторяю им раз за разом… черт, да они ведь мертвы. Все мертвы – пацаны, подмастерья…

Маэль, когда же ты услышишь меня?

– Вифал?

– Все дело в шатре. Вот что нахты пытались до меня донести. Что-то насчет шатра…

– Вифал?

Надо бы поспать.

След вел на восток – сперва параллельно дороге на Броус, затем, когда лес слева поредел, свернул южней, ближе к насыпи. Миновали еще одну ферму, никого там не застав. Судя по всему, мародеры ферму разграбили и позаимствовали там фургон на деревянных колесах. Полуклюв пришел к выводу, что они не так уж далеко впереди и к рассвету Багровая гвардия их настигнет.

Сэрен ехала рядом со Стальными Прутьями. В новых стременах сапоги держались прекрасно, она никогда еще столь уверенно не чувствовала себя на лошади. Совершенно очевидно, что синецветцы долго и успешно дурачили летерийцев, и Сэрен заподозрила, что этот факт выявил фундаментальную и доселе неизвестную слабость ее народа. Своего рода доверчивость, происходящую от неудачного сочетания наивности и самоуверенности. Если Летер устоит против вторжения эдур, а обман Синецветья выйдет наружу, реакция летерийцев, подумала она, будет совершенно детской. Синецветье еще неоднократно подвергнут наказаниям, разнообразным, однако непременно злобным.