Полночный прилив

– Так вот что у тебя за специальность, Корло! Очень… малоприятная.

– Да, аквитор.

К ним подошел Стальные Прутья:

– Как вы там?

– Все в порядке. Никто не ушел?

– Трупов двадцать один.

– Все здесь, – кивнул маг.

– Оружие успели обнажить всего с полдюжины. Ты хорошо их держал, Корло. Чистая работа.

– Вот так вы обычно и побеждаете в битвах? – поморщилась Сэрен.

– Мы пришли сюда не биться, – возразил Стальные Прутья. – Это была казнь, подружка. Корло, маги среди них были?

– Один, начинающий. Я его сразу убрал.

Казнь. Верно. Лучше думать об этом именно так. Казнь, не резня. В конце концов, это были убийцы и насильники.

– А мне ты никого не оставил, Поклявшийся?

Он прищурился.

– Нет. Никого.

– Ты не хочешь, чтобы я сделала… то, что мне хочется. Так?

– Верно, подружка. Не хочу.

– Почему?

– Вдруг тебе понравится?

– А твое-то какое дело, Стальные Прутья?

– В этом нет ничего хорошего, вот и все. – Он отвернулся. – Корло, проверь, как там пленницы под фургоном. Если им нужна помощь, исцели их.

Он прав. Сукин сын прав. Мне могло понравиться. Мучить кого-то беспомощного. И в этом не было бы ничего хорошего, ведь мне захотелось бы еще. Она попыталась вызвать в памяти то, что ощутила, когда лезвие меча ударило по шлему дезертира. До боли тошнотворное чувство – и одновременно болезненное удовольствие.

Мне больно. Однако я могу сделать больно другим. Так больно, что эти две боли уравновесят друг друга, и останется… покой. Я правильно понимаю? Покой? Или скорее оцепенение, холодное и бездушное?

– Ладно, Стальные Прутья, не позволяй мне… Вот только, – она посмотрела на него снизу вверх, – это не поможет. И ничто не помогает.

– Да. Пока – не помогает.

– И никогда не поможет. Знаю, ты думаешь, время лечит. Но имей в виду, Поклявшийся, я каждое мгновение переживаю то, что случилось. Каждое. С тех пор не прошло и нескольких дней. А кажется, все случилось с моим последним вздохом. С каждым вздохом.

Она прочитала в его глазах сострадание и испытала приступ совершенно необъяснимой ненависти.

– Я подумаю, как тебе помочь, подружка.

– И долго ты будешь думать?

– Еще не знаю.

Она опустила глаза на меч, что сжимала в руке, на пятна крови и спутанные волосы, прилипшие к лезвию. Отвратительно. Однако предполагается, что меч можно вытереть. Что железо вновь станет чистым и сверкающим, словно оно всегда было всего лишь полосой металла. Никак не связанной с тем, что она сделала, с собственной историей, с тем, для чего предназначена. Только Сэрен не хотела вытирать клинок. Ей нравилось, как он сейчас выглядит.

Тела мародеров бросили лежать там, где их застигла смерть. Не стали выдергивать пики из холодеющей плоти. Взяли лишь столько пищи из фургона, сколько могли, остальное пусть заберут беженцы. Среди мертвых было пятеро юнцов никак не старше пятнадцати лет. Их путь оборвался рано, однако, заметил Полуклюв, они сами выбрали скользкую дорожку, значит, так тому и быть.

Сэрен никого не было жалко.

Книга четвертая. Полночный прилив