Читаем Полное собрание сочинений. Том 1 полностью

Не думайте, чтобы Дмитрій былъ робкій челов къ или не скоръ на отв тъ. Н тъ, онъ, напротивъ, хотя былъ небольшого роста, съ бритой бородой (но съ усами), онъ глубоко сознавалъ собственное достоинство и строго исполнялъ долгъ свой, но причиной въ этомъ случа его слабости были два обстоятельства. 1) Дмитрій привыкъ здить на экипажахъ, внушающихъ уваженіе, теперь же мы хали на пошевенькахъ, запряженныхъ очень маленькой лошадкой въ весьма длинныхъ оглобляхъ, такъ что даже кнутомъ съ трудомъ можно было достать ее, и лошадка эта заплетала жалко задними ногами, что въ зрителяхъ постороннихъ могло возбудить насм шку, поэтому т мъ бол е обстоятельство это было тяжело для Дмитрія и могло уничтожить чувство [ 1 неразобр.] 2) Должно быть вопросъ мой: морозитъ ли? напомнилъ ему такого же рода вопросы осенью въ отъ зд . Онъ охотиикъ; охотнику есть о чемъ зам чтаться — и забыть ругнуть впопадъ кучера, который не держитъ правую руку. У кучеровъ, какъ и у вс хъ, тотъ правъ, кто съ бльшей ув ренностью и прежде крикнетъ на другого. Есть исключенія; наприм ръ Ванька никакъ не можетъ крикнуть на карету, одиночка, даже щегольская, съ трудомъ можетъ крикнуть на четверню; впрочемъ все зависитъ отъ характера, отъ обстоятельствъ времени, а главное, отъ личности кучера, отъ направленія, въ которомъ дутъ. Я одинъ разъ вид лъ въ Тул разительный прим ръ вліянія, которое можетъ им ть одинъ челов къ на другихъ дерзостью.

Было катанье на масляниц ; сани парами, четвернями, кареты, рысаки, шелковые салопы — вс тянулись ц пью по Кіевской, — п шеходовъ кучи. Вдругъ крикъ съ поперечной улицы: «держи, эй, держи лошадь то! Пади, эй!» самоув реннымъ голосо[мъ]. Невольно п шеходы посторонились, пары и четверни придержали. Чтожъ вы думаете? Оборванный извощикъ, стоючи на избитыхъ санишкахъ, размахивая надъ головой концами возжей, на скверной кляч съ крикомъ продралъ на другую сторону, покуда никто не опомнился. Даже буточники и то расхохотались.

Дмитрій хотя челов къ азартный и ругнуть любитъ, но сердце им етъ доброе, скотину жал етъ. Кнутъ онъ употребляете не какъ средство побужденія, но исправленія, т. е. онъ не погоняетъ кнутомъ: это несообразно съ достоинствомъ городского кучера, но ежели рысакъ не стоитъ у подъ зда, онъ ему дастъ «раза». Я это сейчасъ им лъ случай зам тить: пере зжая изъ одной улицы на другую, лошадка наша насилу вытащила насъ и я зам тилъ по отчаяннымъ движеніямъ его спины и рукъ и [по] чмоканью, что онъ б[ылъ] въ непріятномъ положеніи. Ударить кнутомъ? онъ къ этому не привыкъ. Ну, а что, ежели бы лошадь остановилась? Онъ не перенесъ бы этаго, хотя тутъ нельзя было бояться шутника, который бы сказалъ: «Аль кормить?» Вотъ доказательство, что Дмитрій д йствуетъ бол е по сознанію долга, чемъ изъ тщеславія.

Я много еще думалъ объ многораз[лич]ныхъ отношеніяхъ кучеровъ между собою, объ ихъ ум , находчивости и гордости. Должно быть, при большихъ съ здахъ они узнаютъ другъ друга, съ к мъ сталкивались, и переходятъ изъ враждебн[ыхъ] въ миролюбныя отношенія. Вс интересн[ы] на св т , особенно отношенія т хъ классовъ, къ к[оторымъ] мы не принадлежимъ.

Ежели дутъ экипажи по одному направленію, то распря бываетъ продолжительн е: тотъ, кто обид лъ, старае[тся] угнать или отстать, другой же иногда усп ваетъ доказать ему неправоту поступка и беретъ верхъ; впрочемъ, когда дутъ въ одну сторону, то перев съ на сторон того, чьи лошади р зв е.

Вс эти отношенія очень удобно прикладываются къ отношеніямъ вообще въ жизни. Интересно[ы?] тоже для меня отношения господь между собою и кучерами при такого рода столкновеніяхъ. — «Эка дрянь, куда прешь?» — Когда это обращается ко всему экипажу, невольно с докъ старается принять видъ серьезной или веселой или беззаботной — однимъ словомъ такой, который онъ прежде не им лъ; зам тно, что ему пріятно бы было, ежели бы было на оборотъ; зам тилъ я, что г[оспо]да съ усами въ особенности сочувствуютъ обидамъ, нанесеннымъ ихъ экипажу. —

— «Кто детъ?»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее