Читаем Полное собрание сочинений. Том 1 полностью

Это прокричалъ буточникъ, который нынче утромъ при мн очень былъ оскорбленъ тоже кучеромъ. У подъ зда противъ этой самой будки стоя[ла] карета; славный съ рыжей бородой кучеръ, уложивъ подъ себя возжи и опершись локтя[ми] на кол ни, гр лъ спину на солнц , какъ было видно, съ большимъ удовольствіемъ, потому что даже почти совс мъ зажмурился. Напротивъ него буточникъ похаживалъ на площадк передъ будкой и концомъ алебарды поправлялъ доску надъ лужей передъ своимъ балкономъ. — Вдругъ ему не понравилось, или что карета тутъ стоитъ, или завидно стало, что кучеру такъ пріятно гр ться, или хот лъ разговориться — онъ прошелъ по своему балкончику, заглянулъ въ переулокъ, потомъ, стукнулъ алебардой по доск : «Эй ты, куда сталъ? дорогу загородилъ». Кучеръ немного отщурилъ л вый глазъ, по смотр лъ на буточника и опять закрылъ. — «Съ зжай! теб что ли говорятъ!» Никакого вниманія.— «Аль не слышишь! сворачивай, говорятъ!» Буточникъ, видя, что н тъ отв та, прошелъ по  балкончику, еще заглянулъ въ переулокъ и видно собирался сказать что нибудь разительное. Въ это время кучеръ приподнялся, поправилъ подъ собой возжи и, повернувшись съ заспанными глазами къ буточнику: — «Что з ваешь? Теб , дураку то и ружья въ руки не давали, а туда же кричитъ!»

— Подавай!

Кучеръ проснулся и подалъ.

Я посмотр лъ на буточника; онъ что то пробормоталъ и сердито посмотр лъ на меня; ему, видно, непріятно было, что я слышалъ и смотрю на не[го]. Я знаю, что нич мъ больше нельзя оскорбить челов ка въ глубин , какъ т мъ, чтобы дать понять ему, что зам тилъ, но говорить про это не хочешь; поэтому я сконфузился, пожал лъ буточн[ика] и пошелъ прочь.

Люблю я въ Дмитріи тоже способность разомъ назвать челов ка; меня это забавляетъ. «Пади, шапка, — служба, борода, пади, салазки, пади, прачка, пади, коновалъ — пади, фигура, пади, Мусье». Удивительно ум етъ русскій челов къ найти обидное слово другому, котораго онъ въ первый разъ видитъ, не только челов ку, сословію: м щанинъ — «кошатникъ», будто бы м щане кошекъ обдираютъ; лакей — «лакало, лизоблюдъ»; мужикъ — «Рюрикъ» — отчего, не знаю; кучеръ — «гуже дъ» и т. д. — вс хъ не перечтешь. Повздорь Ру[сскій] челов къ съ челов комъ, котораго первый разъ видитъ, онъ сейчасъ окрестить его такимъ именемъ, которымъ зад нетъ за живую струну: кривой носъ, косой чертъ, толстогубая бестія, курнос[ый]. Надо испытать, чтобы знать, какъ в рно и м тко всегда попадаютъ прямо въ больное м сто. Я никогда не забуду обиды, которую заочно получилъ. Одинъ Р[усскій] чел[ов къ] говори[лъ] про меня: «Ахъ, онъ р дкозубый!» — Надо знать, что у меня зубы чрезвычайно дурны, испорчены и р дки. —

Дома.

Я прі халъ домой. Дмитрій заторопился сл зать, чтобы отворить ворота, я тоже, чтобы пройти въ калитку прежде его; это всякій разъ такъ бываетъ: я тороплюсь войти, потому что привыкъ уже, онъ торопится подвезти меня къ крыльцу, потому что онъ такъ привыкъ. — Я долго не могъ дозвониться; св чка сальная очень нагор ла и Провъ, мой лакей старичокъ, спалъ. Покуда я звонилъ, вотъ о чемъ я думалъ: Отчего мн противно входить домой, гд и какъ бы я ни жилъ? противно вид ть того же Прова на томъ же м ст , ту же св чку, т же пятна на обояхъ, т же картины, такъ что даже грустно д лается? —

Особенно надо даютъ мн обои и картины, потому что они им ютъ претензію на разнообразіе, а стоить посмотр ть на нихъ два дня, они хуже б лой ст ны. Это непріятное чувство, входя домой, должно быть, отъ того, что не рожденъ челов къ, чтобы въ 22 года жить холостякомъ. То ли [бы] было, ежели бы можно было спросить Прова, который вскочилъ и, стуча сапогами, (в рно чтобы показать, что онъ давно слышитъ и исправенъ) отворяетъ дверь: «Барыня почиваетъ?» — Никакъ н тъ, въ книжку читаютъ. — То ли бы д ло: — взялъ бы я об ими руками за головку, подержалъ бы передъ собой, посмотр лъ бы, поц ловалъ бы и опять посмотр лъ и опять поц луй; и не скучно бы было ворочаться домой. Теперь одинъ вопросъ, который я могу сд лать Прову, чтобы показать ему, что я зам тилъ, что онъ никогда не спитъ, когда меня дома н тъ, это: «Былъ кто нибудь?» — Никого. — Всякій разъ, когда бываетъ такого рода вопросъ, отв тъ Провъ д лаетъ жалкимъ голосомъ и всякій разъ мн хочется ему сказать: «Зач мъ же ты говорить жалкимъ голосомъ? Я очень радъ, что никто не былъ». Но я удерживаюсь: Провъ могъ бы оскорби[ться], а онъ челов къ почтенный. —

Я обыкновенно вечеромъ пишу дневникъ, франклиновскій журналъ и ежедневные счеты.

Нын шній [день] я ничего не издержалъ, потому что ни гроша н ту, такъ нечего писать въ счетную книгу. —

Дневникъ и журналъ — другое д ло: нужно бы было писать, но поздно, отложу до завтра. —

Мн часто случалось слышать слова: «пустой челов къ, живетъ безъ ц ли»; и самъ даже я это часто говорилъ и говорю, не отъ того чтобы я повторялъ чужія слова, но я чувствую въ душ , что это нехорошо и что нужно им ть въ жизни ц лъ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее