Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

Само собою разумется, что только моему нжному возрасту и неразвитымъ умственнымъ способностямъ нужно приписать то, что сколько я ни напрягалъ вниманіе, я ничего ровно не могъ понять изъ тетрадки St.-Jérôm’a, но бабушка осталась ею очень довольна. За обдомъ Августъ Антоновичь обратился было къ папа съ разсужденіями о семейств Корнаковыхъ, въ которомъ онъ давалъ уроки, о самой Княгин и о томъ, что она весьма пріятная дама; но папа, не отвчая ему, сухо спросилъ, когда онъ намренъ начать классы. —

Глава 8. Новый образъ жизни.

Весь порядокъ нашихъ занятій со вступленіемъ въ домъ St., Jérôm’a радикально измнился. Спальня превратилась въ кабинетъ, а классная наполнилась крашенными шкафами, которые, откидываясь на ночь, служили намъ кроватями, черными досками, глобусами, росписаніями и вообще предметами, наглядно доказывающими старательность и ученость новаго гувернера. Росписаніе занятій, написанное красивымъ, прямымъ почеркомъ и висвшее надъ столомъ въ рамк чернаго дерева, доказывало ясно, что отъ 8 часовъ утра и до 6 вечера мы заняты классами. Исключая Исторіи, Математики и Русскаго языка – большая часть времени занята была самимъ St.-Jérôm’омъ: Латинскій языкъ, Французская грамматика, Французскій синтаксисъ, Французская литература, Исторія Французской литературы, сочиненія, диктовки, переводы. —

Никто не здилъ къ намъ по случаю болзни бабушки, и единственнымъ развлеченіемъ нашимъ были уроки фехтованья и верховой зды «l’équitation et les armes»,⁹⁸ которыя St.-Jérôme нашелъ необходимыми для нашего совершеннаго образованія. – Въ стол классной комнаты хранился журналъ, въ которомъ балами отъ «0» до «5» каждый учитель отмчалъ наши успхи и поведеніе въ класс. Въ конц недли сводились итоги; и тотъ, кто въ общемъ числ имлъ больше 4, получалъ денежное награжденіе сверхъ синенькой, которая давалась намъ ежемсячно въ вид жалованья; тотъ же, кто имлъ меньше 3, подвергался наказанію, состоящему большей частью въ лишеніи права хать въ манежъ; и я долженъ признаться, что часто подвергался этому наказанію. Я шелъ наравн съ Володей, но учился дурно: онъ учился, а я только сказывалъ кое-какъ плохо выученные уроки. Только гораздо посл я понялъ, что можно безъ трепета дожидаться учителя, хладнокровно, даже съ удовольствіемъ, видть, какъ онъ берется за книгу, и разсказывать ему то, что выучилъ, съ чувствомъ самодовольства и радости, какъ будто самъ сочинилъ то, что повторяешь ему. —

<Надо сознаться, что не слишкомъ то хорошо былъ обдуманъ планъ нашего воспитанія; но чего-же ожидать отъ человка, который не иметъ понятія о томъ обществ, къ которому онъ готовитъ своихъ воспитанниковъ? – >

Когда я думаю о такихъ странныхъ, ни на чемъ не основанныхъ обычаяхъ, какъ обычай, существующiй у насъ, поврять воспитаніе своихъ дтей иностранцамъ, я всегда воображаю себ человка съ развитыми умственными способностями, но никогда не жившаго между людьми – какого-нибудь сына Робинсона Крузое, рожденнаго и воспитаннаго въ уединеніи острова; догадался-ли бы онъ когда-нибудь, какимъ образомъ Русскіе дворяне воспитываютъ своихъ дтей? Ежели-бы онъ думалъ объ этомъ 100 лтъ и придумывалъ-бы самые нелпые, несообразные случаи, все-бы онъ не догадался – я увренъ – что для того, чтобы дать воспитаніе человку высшаго образованнаго сословія однаго народа, необходимо поврить его человку низшаго необразованнаго сословія другаго отдаленнаго народа – самаго противуположнаго первому по направленію, характеру, общественному устройству. —

<Приближаясь въ моемъ повствованіи къ обстоятельству, произведшему во мн рзкую моральную перемну, я полагаю нужнымъ объяснить нкоторыя обстоятельства, подготовившія этотъ переворотъ; ибо, я убжденъ, что никакое обстоятельство, какъ бы поразительно оно ни было, безъ помощи постоянно, хотя и незамтно-дйствующихъ, причинъ не въ состояніи измнить направленія человка. И тмъ боле, изъ чувствительнаго, слишкомъ откровеннаго и пылкаго мальчика сдлать существо, сосредоточенное и мечтательное. Притомъ-же воспоминанія о моемъ отрочеств и наблюденія, которыя я имлъ случай длать впослдствіи надъ другими дтьми, убждаютъ меня въ томъ, что зародыши непріязненныхъ чувствъ злобы, зависти и вслдствіе его скрытности, мечтательности, недоврчивости къ себ и другимъ составляютъ характеристическiй признакъ этаго возраста. Это есть родъ моральной оспы – смотря по обстоятельствамъ, въ различной степени силы – прививающейся къ ребенку. Причина такого состоянія есть: первое понятіе ребенка, – уясненное сознаніемъ – о существованiи зла; потому что хорошія и дурныя чувства мы понимаемъ только тогда, когда чувствуемъ ихъ зародышъ въ собственномъ сердц. Невинная душа ребенка, незнавшаго различія между добромъ и удовольствіемъ, зломъ и неудовольствіемъ, болзненно сжимается отъ сознанія зла, Богъ знаетъ, какимъ путемъ и зачмъ, прокрадывающагося⁹⁹ въ его сердце. —