Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

Сначала мучало меня разочарованіе не быть первымъ, потомъ присоединился страхъ совсмъ не выдержать экзамена, во время же этой рацеи чувство оскорбленнаго самолюбія, униженія и несправедливости такъ возмутили меня, что я чувствовалъ, у меня слезы были на глазахъ, и хотлось обругать его. Я думалъ въ эту минуту, что, ежели вдругъ ударить его книгой по носу и сказать: «дуракъ, свинья». Хуже же всего мн обидно было то, что волненіе, выражавшееся на моемъ лиц, онъ перевелъ, вроятно, просьбою объ томъ, чтобы онъ прибавилъ мн балы, потому что, взглянувъ на меня, онъ сказалъ:

«Хорошо-съ, я поставлю вамъ переходный балъ (Это значило 2), хотя вы его и не заслуживаете, но въ уваженіе къ вашей молодости и въ надежд, что вы въ Университет позайметесь серьезне. —

Ничто столько не обидно въ прав сильнаго, какъ то, что сильный можетъ, оскорбляя и длая зло, прикидываться добрымъ и снисходительнымъ. – Несправедливость эта тогда такъ сильно подйствовала на меня, что, ежели бы я былъ воленъ въ своихъ поступкахъ, я бы не пошелъ больше экзаменоваться: я потерялъ все честолюбіе, ужъ мысленно передалъ пальму первенства блдному гимназисту и остальные экзамены спустилъ безъ всякаго волненія и всякаго старанія. И вступая въ Университетъ, уже я не думалъ о поприщ науки, на которомъ мн суждено было развиваться и можетъ-быть прославить [?] свое имя, а о мундир съ синимъ воротникомъ, о собственныхъ дрожкахъ, собственной комнат и, главное, о собственной свобод. Впрочемъ, и эти мысли были пріятны.

8-го Мая я надлъ мундиръ, у меня шпага, я въ чин 14 класса, у меня нтъ гувернера, я могу одинъ выходить со двора, будочники длаютъ мн честь, имя мое напечатано въ списк студентовъ, я большой! И я совершенно счастливь.

Глава 5. Семейство Нехлюдовыхъ.

Дмитрій предложилъ мн посл экзаменовъ перехать къ нему дня на 3 и оттуда уже хать вмст въ Петровское.

– «Да вдь вы не одни живете», сказалъ я ему.

– «Я живу съ матерью, но у меня комнаты отдльныя, а, кром того, я ужъ нсколько разъ говорилъ матери про васъ, отвчалъ онъ, и она васъ знаетъ заочно. —

Я былъ въ восторг отъ этаго предложенія, но почему-то счелъ нужнымъ скрыть свою радость.

– «Подемъ сейчасъ со мной; наши вс дома, я вамъ найду постель, сказалъ Дмитрій, а завтра велите Василью привести вещи». —

Это было вечеромъ. Мсяцъ стоялъ на своемъ зенит и въ воздух чувствовалось еще тепло дня и легкій морозецъ наступающей ночи, – когда мы подъхали на пролеткахъ Дмитрія къ воротамъ дома Нехлюдовыхъ на Садовой.

– «Постой, сказалъ Дмитрій, за плечо останавливая кучера, пройдемте садомъ». И мы пошли.

Я чрезвычайно счастливъ, что саду этаго я никогда больше не видалъ днемъ, a видлъ его только теперь ночью, когда я въ мундир съ синимъ воротникомъ, въ фуражк съ синимъ околышомъ, при лунномъ свт, съ человкомъ, котораго я любилъ больше всего на свт, шелъ по только что распускавшимся липовымъ аллеямъ.

Въ моихъ воспоминаніяхъ остался не садъ на Садовой, а садъ въ моемъ воображеніи, лучше котораго нтъ ничего на свг, ни этихъ высокихъ деревъ, этаго синяго неба, этаго свтлаго мсяца и этой свжести въ воздух ничего не могло. Мн такъ и казалось, что вотъ, вотъ предстанетъ она съ своими добрыми, веселыми, черными глазами, нжной рукой и родинкой на розовой щечк.

– «Ахъ, какъ славно», сказалъ Дмитрій, вдругъ останавливаясь. «А какая славная у меня мать и сестра, ты увидишь сейчасъ, очень хорошіе люди. Я думаю. Посмотри, какъ странно смотрть отсюда сквозь листья на небо. Посмотри. Престранно.

– «Да, и мн какъ-mo хорошо».

Я понималъ, что Дмитрій былъ въ такомъ состояніи духа, въ которомъ много, много могъ мн бы высказать и про ночь и про семейство свое, но я понималъ все, что онъ хотлъ высказать. И понималъ эту (pudeur), стыдливость чувствъ, что онъ такъ сильно чувствовалъ, что не хотлъ говорить такъ, какъ говорятъ обыкновенно. Мсяцъ свтитъ престранно, и мать и сестра его хорошіе люди значило очень много. Да и мн какъ-mo хорошо, сказалъ я. Мн кажется даже, что тайна нашей связи состояла именно въ этомъ пониманіи другъ друга; въ умніи передавать другъ другу мысли и впечатлнія особеннымъ скромнымъ образомъ, не опошляя ихъ и не портя ихъ сознаніемъ и выраженіемъ людскими. – Или это было свойственное людямъ стремленіе къ своеобразности, что мы сначала и до конца нашей связи передавали другъ другу чувства совсмъ не такъ, какъ другіе; у насъ были какъ-будто свои особенные знаки и выраженія, и никогда не налегали на чувства, не анализировали ихъ и наслаждались свже и полне другихъ. —

Мы вошли прямо изъ сада въ балконную дверь, которая была уже выставлена. – Первая комната была освщена только мсяцомъ въ высокія окна и яркимъ свтомъ изъ двери сосдней комнаты. Въ комнат слышалось женское ужасно фальшивое пнье: «Jeune fille aux yeux noirs»¹³³ и веселый смхъ.

– «Это Митя», послышалось оттуда.