Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

«Лихо детъ». – «Погоди». – «Молчите, господа». Таня какъ разъ размряла мсто и поднялась съ математически врной точки, чтобы дать прыжокъ. Лица всхъ просіяли въ тоже мгновеніе, они поняли, что она на той сторон, и точно мелькнула поднятая голова и грудь и разъ и два вскинутый задъ, и не успли заднія ноги попасть на землю, какъ уже переднія поднялись, и лошадь и сдокъ, впередъ предугадавшій вс движенія и неотдлявшійся отъ сдла, уже скакали дальше. «Лихо, браво, Балашевъ», проговорили зрители, но уже смотрли на М[илютина], который подскакивалъ къ препятствію. На лиц Балашева мелькнула радостная улыбка, но онъ не оглядывался. Впереди и сейчасъ было маленькое препятствіе – канава съ водой въ 2 аршина. У этаго препятствія стояла дама въ лиловомъ плать, другая въ сромъ и два господина. Балашеву не нужно было узнавать даму, онъ съ самаго начала скачекъ зналъ, что она тамъ, въ той сторон, и физически почувствовалъ приближеніе къ ней. Татьяна Сергевна пришла съ золовкой и Б. Д. къ этому препятствію именно потому, что она не могла быть спокойна въ бесдк, и у большаго препятствія она не могла быть. Ея пугало, волновало это препятствіе. Она, хотя и здокъ_г какъ женщина, не могла понять, какъ возможно перепрыгнуть это препятствіе на лошади. Но она остановилась дальше, но и оттуда смотрла на страшное препятствіе. Она видла сонъ, и сонъ этотъ предвщалъ ей несчастіе. Когда онъ подъзжалъ къ валу (она давно въ бинокль узнала его впереди всхъ), она схватилась рукой за сестру, перебирая ея, сжимая нервными пальцами. Потомъ откинула бинокль и хотла броситься [?], но опять схватила бинокль, и въ ту минуту какъ она искала его въ трубу, онъ ужъ былъ на этой сторон.[106] «Нтъ сомннья, что Балашевъ выиграетъ». – «Не говорите, М[илютинъ] хорошо детъ. Онъ сдерживаетъ. Много шансовъ». – «Нтъ, хорошъ этотъ». – «Ахъ, опять упалъ». Пока это говорили, Балашевъ приближался, такъ что лицо его видно было, и глаза ихъ встртились. Балашевъ не думалъ о канав, и, дйствительно, нечего было думать. Онъ только послалъ лошадь. Она поднялась, но немножко рано. Такъ чтобъ миновать канаву, ей надо бы прыгнуть не 2, а 3 аршина, но это ничего не значило ей, она знала это и онъ вмст. Они думали только о томъ, какъ скакать дальше. Вдругъ Балашевъ почувствовалъ въ то мгновеніе, какъ перескочилъ, что задъ лошади не поддалъ его, но опустился неловко (нога задняя попала на край берега и, отворотивъ дернину, осунулась). Но это было мгновенье. Какъ бы разсердившись на эту непріятность и пренебрегая ею, лошадь перенесла всю силу на другую заднюю ногу и бросила, увренная въ упругости задней лвой, весь передъ впередъ. Но бокомъ ли стала нога, слишкомъ ли понадялась на силу ноги лошадь, неврно ли стала нога, нога не выдержала, передъ поднялся, задъ подкосился, и лошадь съ сдокомъ рухнулась назадъ на самый берегъ канавы. Одно мгновенье, и Балашевъ выпросталъ ногу, вскочилъ и блдный, съ трясущейся челюстью, потянулъ лошадь, она забилась, поднялась, зашаталась и упала. М[илютинъ] съ блыми зубами перелетлъ черезъ канаву и изчезъ. К[азачій] Офицеръ ерзонулъ черезъ, еще 3-й. Балашевъ схватился за голову. «АА!» проговорилъ онъ и съ бшенствомъ ударилъ каблукомъ въ бокъ лошадь. Она забилась и оглянулась на него. Уже бжали народъ и Кордъ. Татьяна Сергевна подошла тоже.

– Что вы?

Онъ не отвчалъ. Кордъ говорилъ, что лошадь сломала спину. Ее оттаскивали. И его ощупывали. Онъ сморщился, когда его тронули за бокъ. Онъ[107] сказалъ Татьян Сергевн:

– Я не ушибся, благодарю васъ, – и пошелъ прочь, но она видла, какъ его поддерживалъ докторъ и какъ подъ руки посадили въ дрожки.

VI.[108]

Не одна Татьяна Сергевна зажмуривалась при вид скакуновъ, подходившихъ къ препятствіямъ. Государь зажмуривался всякій разъ, какъ офицеръ подходилъ къ препятствію. И когда оказалось, что изъ 17 человкъ упало и убилось 12, Государь недовольный ухалъ и сказалъ, что онъ не хотлъ этаго и такихъ скачекъ, что ломать шеи не позволитъ впередъ. Это же мнніе и прежде слышалось, хотя и смутно, въ толп, но теперь вдругъ громко высказалось.

Михаилъ Михайловичъ пріхалъ таки на скачку, не столько для того, чтобы послдовать совту Доктора, но для того, чтобы разршить мучавшія его сомннія, которымъ онъ не смлъ, но не могъ не врить. Онъ ршился говорить съ женой, послдній разъ, и съ сестрою, съ божественной Кити, которая такъ любила, жалла его, но которая должна же понять, что прошло же время жалть, что сомннія даже хуже его горя, если есть что нибудь въ мір хуже того горя, котораго онъ боялся. Въ дом на дач, разумется, никого не было. И Михаилъ Михайловичъ, отпустивъ извощика, ршилъ пойти пшкомъ, слдуя совту Доктора. Онъ заложилъ за спину руки съ зонтикомъ и пошелъ, опустивъ голову, съ трудомъ отрываясь отъ своихъ мыслей, чтобъ вспоминать на перекресткахъ, какое изъ направленій надо выбирать. Онъ пришелъ къ скачкамъ, когда уже водили потныхъ лошадей, коляски разъзжались. Вс были недовольны, нкоторые взволнованы. М[илютинъ] побдитель весело впрыгнулъ въ коляску къ матери. У разъзда столкнулся съ Голицыной и сестрой.