Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Анна не отвтила. Кондукторъ и входившіе не замтили подъ вуалью ужаса на ея лиц. Она вернулась въ свой уголокъ и сла. Чета сла съ противоположной стороны [и] съ трудомъ, изъ учтивости, удерживались отъ желанія оглядть ея кружева и платье и вообще выказывавшее принадлежность къ высшему, что они, свту. Мужъ спросилъ, позволитъ ли она курить? Она сказала «да» и рада была, что въ вагон была не одна. Ужасъ ея прошелъ, но тотъ же туманъ былъ въ голов, какъ и дома, какъ и при выход изъ коляски. Мужъ съ женой говорили по французски о томъ, что имъ не нужно было говорить, – для нея. 2-й звонокъ, шумъ, крикъ, смхъ, продвиженье багажа, 3-й звонокъ, свистокъ, визгъ паровика, рванула цпь, и покатился мимо смотритель въ красной шапк, дама въ лиловой шляпк, мужикъ въ ситцевой рубах и уголъ станціи, и плавно, масляно зазвучали по рельсамъ колеса, и чуть выкатились вагоны на свтъ, какъ Анна опять почувствовала присутствіе свта и опять стала думать: «Да, на чемъ я остановилась? Что жизнь наша невозможна, потому что мы идемъ въ разныя стороны, и поправить дло не можетъ ничто. Да и поправлять чувство нельзя. Прежде я говорила себ, что все спасла бы смерть Алекся Александровича, потомъ и этаго не нужно стало, и я говорила себ, да, я помню, когда свча потухла, что моя смерть развязала бы все. Но теперь я вижу, что зачмъ же мн развязывать ихъ. Ихъ нтъ для меня. Я одна есть. И я запутана, я гадка, жалка самой себ».

– Какой ты эгоистъ однако, – сказала по французски дама, особенно грасируя, потому что она думала, что это особенно хорошо. – Ты только для себя, стало быть, хочешь удобства.

И эти слова какъ будто отвтили на мысль Анны. «Да, только для себя, – сказала она себ, – потому что я только себя чувствую». И вмст съ тмъ она, глядя на краснощекаго мужа и жену, поняла, что жена считаетъ себя непонятой женщиной, болзненной, а мужъ обманываетъ ее и поддерживаетъ въ ней это мнніе о себ. Она какъ будто видла ихъ исторію и вс закоулки ихъ души, перенеся свтъ на нихъ. «Да, только для себя. Но я, живая и просящая у него, какъ милости, любви, я противна; но я умершая, сама умершая по своей вол, потому что я поняла ложь своего положенія и не хочу въ ней быть, я прекрасна, я жалка. И надо умереть по своей вол, – совершенно спокойно продолжала она думать. – Свч потухнуть, и отчего же ее не потушить, когда смотрть больше нечего, когда гадко смотрть на все это? Зачмъ этотъ кондукторъ пробжалъ по жердочк? Зачмъ они кричатъ, эти молодые люди, въ томъ вагон? Зачмъ эти все говорятъ? Все неправда, все ложь, все обманъ. Но какъ?»

Когда поздъ подошелъ къ станціи, Анна вышла и подошла къ Начальнику станціи.

– Далеко въ имнія Вронской?

– Близко съ. Вамъ туда угодно? Экипажъ есть. Петровъ, посмотри, есть коляска? Графъ Вронской тутъ сейчасъ были; они опоздали на поздъ въ Москву. Сейчасъ будетъ коляска.

– Благодарю васъ.

Анна вышла на платформу въ то время, какъ поздъ отходилъ дальше. Опять у ней все спуталось въ голов, и она смутно помнила послднюю мысль, на которой она остановилась: «Какъ?» Она, къ удивленію сторожа, прошла платформу впередъ и стала возвращаться. Вдругъ затряслась платформа. Анн показалось, что она детъ опять. Опять все освтилось; подходилъ товарный поздъ. Она быстрымъ, легкимъ шагомъ подошла къ краю платформы, прошла локомотивъ. Машинистъ въ куртк посмотрлъ на нее. Большое колесо ворочало рычагомъ. Она вспомнила первую встрчу съ Вронскимъ и смерть раздавленнаго человка. Она смотрла подъ рельсы. «Туда, и свча потухнетъ, и я прекрасна и жалка».

Первый вагонъ прошелъ, второй только сталъ подходить. Она перекрестилась, нагнулась и упала на колни и поперекъ рельсовъ. Мужичекъ что то длалъ въ желз, приговаривая. Она хотла вскочить, но свча, при которой она читала книгу, исполненную тревогъ, счастья, горя, свча затрещала, стемнла, стала меркнуть, вспыхнула, но темно, и потухла.

* № 186 (рук. № 100).

«Нтъ, я безсмысленно раздражительна, – сказала она себ. – Этаго не будетъ больше. Сейчасъ же я примирюсь съ нимъ». Она надла халатъ и хотла идти къ нему, когда услыхала его приближающіеся шаги. Но какъ только она услыхала его шаги, она уже почувствовала торжество побды и удержала свое чувство. Когда же она увидала его искательный взглядъ, она объяснила себ это тмъ, что онъ былъ виноватъ, а виноватъ онъ могъ быть только тмъ, что онъ не любилъ уже ее, а любилъ другую. И, опять похолодвъ къ нему сердцемъ, она сла у туалета, какъ бы занятая укладываніемъ своихъ колецъ и какъ бы не желая замтить его.