Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Вронской, уйдя отъ Анны, ходилъ взадъ и впередъ по своей комнат, стараясь утишить свой гнвъ на нее. Жизнь съ ней становилась адомъ. Она длала все, чтобы отравить его жизнь. Она злоупотребляла силою своей слабости. Она знала, что онъ, лишившій ее общественнаго положенія, не броситъ ее, но она злоупотребляла этимъ. Уже давно онъ понялъ все то, что онъ потерялъ этою связью, и готовъ былъ перенести многое; но отдать всю свою свободу, покориться женщин онъ не могъ. Она злоупотребляла той властью, которую она въ минуты нжности имла надъ нимъ. Но она не довольствовалась этимъ. Въ послднее время она стала угрожать чмъ то. Вчера она сказала, что раздоръ между ними страшенъ для меня. Эта неопредленная угроза была такое орудіе, которымъ она могла взять его въ рабство, если онъ только поддастся ему. «Но я не поддамся этой угроз, – думалъ онъ, – я сдлаю все для нея, потому что я чувствую, что я обязанъ не оставить ее, и потому что я люблю ее. Разумется, я люблю ее. Она не можетъ понять того различія любви, когда она была цль моей жизни, и теперь, когда она соединена со мною, и цли у меня другія. Ей тяжело, она одинока, она больна. И о чемъ мы спорили? Ну, я готовъ хать посл завтра. Покорюсь, она оцнитъ это». И въ этомъ расположеніи онъ вошелъ къ ней.

Она сидла, перебирая кольца, и не оглянулась на него, но по лицу ея онъ видлъ, что она страдаетъ, и былъ радъ тому, что она чувствуетъ свою вину.

* № 187 (рук. № 100).

Вронской стоялъ у коляски, въ которой сидла свженькая, вся въ веснушкахъ миловидная двушка, передававшая ему свертокъ чего то (это была воспитанница Графини Вронской), и, улыбаясь, говорилъ съ ней что то.

«Это она», сказала себ Анна, замстивъ то пустое мсто ревности, которое въ ней было, этой воспитанницей, и, когда Вронской пришелъ къ ней, она не сказала того, что хотла, не сдлала даже попытки примиренія, а холодно спросила:[1777]

– Кто это былъ?

– Это Лиза зазжала отъ maman звать меня[1778] и привезла шпинату. Maman гордится своимъ садовникомъ.

Она внимательно посмотрла на него. «Неужели онъ ничего больше не иметъ сказать ей?»

Говорить съ нимъ она не могла, она раскаивалась даже за то, что сдлала этотъ вопросъ. Но она ждала отъ него какого нибудь слова, имющаго отношеніе къ происшедшему. Но онъ угрюмо равнодушно лъ свой бифстекъ, не обращая на нее вниманія. Онъ ршилъ себ, что только ршительностью и main de fer[1779] можно положить конецъ этому. Она не могла и ждать. Это было унизительно. Она встала и направилась къ себ.

– Да, кстати, – сказалъ онъ, поднявъ голову отъ тарелки. – Завтра мы демъ, ршительно. Имете вы что нибудь противъ этаго?

– Вы, но не я, – сказала она, останавливаясь въ дверяхъ.

– Анна, этакъ невозможно жить.

Она перебила его:

– Вы, но не я, – повторила она.

Но эта неприличная, какъ онъ находилъ, угроза чего то, которая была въ ея тон, раздражила его.

– Я не знаю и не понимаю и не хочу понимать. Вечеромъ я буду. Прощайте.

Онъ всталъ и вышелъ съ строгимъ и ршительнымъ видомъ.

Какъ только онъ вышелъ, ей стало такъ страшно за себя, что она готова была все въ мір сдлать, чтобы какъ нибудь вернуться къ прежнему,[1780] но идти къ нему или дожидаться его въ столовой, черезъ которую онъ пройдетъ, было невозможно. Она вышла въ свой кабинетъ и сла къ столу,[1781] открывъ тетрадь, въ которой писала свою дтскую повсть. Она перечитывала, перелистывая и жадно прислушиваясь: онъ забылъ перчатки, веллъ отпустить лошадь Воейкову, что то сказалъ, чего не разслышала, и сошелъ внизъ.[1782] Говоръ его голоса, отворенная дверь, грохотъ колесъ, и все затихло.

* № 188 (рук. № 103).

Она ревновала его не къ какой нибудь женщин, а къ уменьшенію его любви. Не имя еще предмета для ревности, она отъискивала его безпрестанно по малйшему намеку, перенося свою ревность съ одного предмета на другой. То она ревновала его къ тмъ грубымъ женщинамъ, съ которыми, благодаря своимъ холостымъ связямъ, онъ такъ легко могъ войти въ сношенія, то она ревновала его къ свтскимъ женщинамъ,[1783] съ которыми онъ могъ встртиться, то она ревновала его къ двушкамъ, на которыхъ онъ могъ желать жениться.[1784] И эта послдняя воображаемая ревность боле всего мучала ее, въ особенности потому, что она знала, его мать желала этаго.[1785]