Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О жизни

«Но хорошо, положимъ, что жизнь наша здсь есть постоянное, непрекращающееся увеличеніе разумной и любовной силы, начавшееся до этаго существованія и переходящее со смертью въ другое невидимое нами, положимъ, что это такъ, какое же при такомъ пониманіи жизни имютъ смыслъ страданія? Т безцльныя, безсмысленныя страданія, которымъ подвергаются почему то одни люди и избавляются другіе; и страданія такія, которыя не могутъ быть ни для кого нужны и вмст съ тмъ ужасныя и жестокія? Не смотря ни на какія разсужденія они возмущаютъ нашу душу и явно несомннно показываютъ намъ безсмысленность нашей жизни». Зачмъ нужно, чтобы изъ сотенъ тысячъ семей именно это одно жило именно въ это время въ томъ дом, въ которомъ была труба съ сажей и одна лстница и чтобы на глазахъ матери сгорли ея дти и она сама перенесла бы т страшныя мученія обжоговъ, въ которыхъ она умерла? Зачмъ надо именно этому солдату изъ тысячи попасть подъ ядро, оторвавшее ему об ноги, и быть брошену на пол сраженія и умирать въ страшныхъ мученіяхъ? Зачмъ именно этому попасть въ одиночное заключеніе и, забытому тамъ, просидть 20 лтъ? Зачмъ кондуктору попасть въ крушеніи позда подъ краны паровика, чтобъ ему медленнымъ огнемъ выжигало внутренности? Зачмъ надо земл провалиться именно подъ Лисабономъ или Врнымъ и заживо зарыть невинныхъ людей? Зачмъ тифоны, наводненія, голодъ, чума, болзни, мучающіе и губящія однихъ и обходящія другихъ? Зачмъ <наконецъ> страданія холода, голода – нужды и борьбы противъ нея? Зачмъ муки дторожденія? Зачмъ случайность страданія дтей младендевъ?» спрашивали себя еще въ самой глубокой древности и до сихъ поръ не могутъ не спрашивать люди. И люди, не понимающіе жизни, признающіе жизнь только въ существованіи здсь отъ рожденія и до смерти, никогда не могутъ получить никакого отвта на эти вопросы. A отвты на эти вопросы необходимы для жизни. Безъ этихъ отвтовъ нельзя жить.

И не находя отвтовъ на эти вопросы, люди не понимающіе жизни говорятъ – жизнь не можетъ быть нчто разумное, жизнь безсмысленна.

Съ глубочайшей древности еще люди себ ставили эти вопросы. Зачмъ общія людямъ страданія нужды и борьбы съ нею, необходимость страданій труда (такимъ трудъ ручной представлялся въ древности), зачмъ муки дторожденія, зачмъ страданія дтей и случайность страданій однихъ, а не другихъ? И наша библейская мудрость отвчала, что страданія нужды и дторожденія это наказаніе, искупленіе прежняго грха, a страданія дтей и случайность страданій это наказаніе за грхи родителей. Если мы находимъ въ страданіяхъ человка, предающагося порокамъ и излишествамъ, тотъ смыслъ, что эти страданія какъ бы научаютъ его тому воздержанію, которое нужно для его блага, если мы находимъ въ страданіяхъ злаго человка, длающаго зло другимъ, тоже предостережете въ его ложной дятельности, какъ бы далеко мы не прослживали ту связь, которая находится между причинами дурной жизни и слдствіемъ ея, страданіями, въ большинств страданій, мучающихъ людей, мы не можемъ видть этой связи, и страданія представляются намъ прямо безсмысленной жестокой потхой какой то злой силы, мучающей на право и на лво того, кого вздумается.

Предположенія о томъ, что есть справедливый Богъ, награждающей и карающій, не разршаетъ противорчія, п[отому] ч[то] если Богъ караетъ и награждаетъ людей тамъ за страданія здсь, то онъ длаетъ это только п[отому], ч[то] онъ справедливый. Если же онъ справедливый, то онъ не могъ и подвергать людей незаслуженнымъ страшнымъ страданіямъ, какъ мы это видимъ на дтяхъ. То, что Богъ взыскиваетъ на дтяхъ грхи родителей, ничего не объясняетъ, если люди начинаютъ жить здсь. Ребенокъ ни въ чемъ не виноватъ, за что же съ него сдираютъ съ живаго кожу? Богъ, карающій и мучающій невинныхъ есть Богъ не только несправедливый, но злой и неразумный, т. е. нтъ Бога. Предположеніе же о томъ, что страданія суть слдствіе нашихъ заблужденій, объясняетъ только очень малую долю страданій такихъ, связь которыхъ съ заблужденіями намъ очевидна. Но и при этомъ объясненіи оставляетъ главный вопросъ безъ отвта. Хорошо, я страдаю отъ головной боли, отъ того, что я выпилъ вина, или я вернулся съ разбитымъ лицомъ отъ того, что пошелъ драться на кулачки; тутъ есть выводъ о томъ, что не надо пить и не надо драться, и страданія имютъ объясненіе. Но если я и пойму, что страданія мои отъ голода или отъ заключенія въ одиночной тюрьм или отъ пожара, или отъ раны на войн происходятъ отъ дурнаго устройства общежитія людей, я вижу несомннно, что мои усилія переустроить не могутъ избавить меня отъ этихъ страданій, объясненіе это оставляетъ въ сторон главный и единственно важный для меня вопросъ, почему это страданіе должно было постигнуть именно меня и что мн длать, чтобы его не было.