Полное собрание сочинений. Том 3. Рассказы, очерки (1896-1897)

р. 51, строки 8–9: «В России голодали, голод согнал сюда представителей чуть ли не всех охваченных несчастием губерний».

р. 53–54, строки 36–5: «Солдат-то земляком оказался ~ Яшка Мазин».

р. 58, строка 32: «Нет, вот она жизнь, вот, как мы…»

р. 60, строка 12: «Так и все мы… Хоть бы разгореться ярче!»

Любопытно, что среди этих изъятий есть строки, повествующие о сочувственном отношении солдата к гонимому босяку: был вычеркнут весь рассказ Коновалова о «хорошем солдатике» Яшке Мазине (стр. 54). В обстановке надвигающейся революции 1905 г. всё это показалось цензору опасным.

В докладе Энгельгардта на заседании С.-Петербургского цензурного комитета 10 августа 1905 г. говорится: «Брошюра М. Горького „Коновалов“, изданная для народа, запрещенная СПб. цензурным комитетом в заседании 4 сентября 1898 г. на основании циркулярного определения Главного управления по делам печати от 8-го мая 1895 года за № 2799 и статьи 113 Устава о цензуре, по мнению цензора и комитета, подлежит и ныне запрещению.

Определено: вышеназванную брошюру к напечатанию не разрешать по тем же основаниям» (Архив А. М. Горького, ЦД-4-11).

Последний раз к работе над «Коноваловым» автор вернулся при подготовке его для К. Правка, очень значительная, прежде всего касается образа Коновалова, в обрисовке которого устраняются элементы романтизации. Его портрет становится проще, жизненнее. Горький также меняет характеристики других действующих лиц рассказа и часто касается тех мест, которые подверглись цензурным сокращениям. Более мелкие изменения в тексте «Коновалова» связаны с тем, что Горький последовательно устраняет повторы, облегчает громоздкие грамматические конструкции и т. п. (см. варианты).

Рассказ «Коновалов» автобиографичен. События, описанные в нем, происходили в Казани и Феодосии. Горький жил в Казани в 1884–1888 годах. Впоследствии он писал:

«После 15 лет возымел я свирепое желание учиться, с какою целью поехал в Казань, предполагая, что науки желающим даром преподаются. Оказалось, что оное не принято, вследствие чего я поступил в крендельное заведение, по 3 рубля в месяц. Это — самая тяжкая работа из всех, опробованных мною.

В Казани близко сошелся и долго жил с „бывшими людьми“: зри „Коновалов“ и „Бывшие люди“» (Г-30, т. 23, стр. 438).

Хлебопекарня, описанная в «Коновалове», — это заведение В. С. Семенова, увековеченное Горьким в рассказах «Хозяин», «Двадцать шесть и одна» и повести «Мои университеты». Будущий писатель нанялся к Семенову подручным пекаря в ноябре 1885 г. и вскоре познакомился здесь с Александром Коноваловым. Пекарня Семенова находилась на Рыбнорядской площади (ныне площадь Куйбышева), на месте дома № 17, в сыром и глубоком полуподвале. Рабочий день длился более 17 часов. Невыносимые условия труда привели в 1886 г. к забастовке рабочих.

Рабочих в пекарне было много, хотя в рассказе Горького фигурируют только двое: Коновалов и его подручный Максимыч. Реальны и другие действующие лица рассказа, например, «стеклянные люди». Весной 1886 г. юный Горький и пекарь Коновалов часто посещали старый стекольный завод за городом, где поселились «бывшие люди». В 1886 г. здесь жило около 20 человек: Васька Грачик — бывший губернаторский лакей, Давыдов — бывший ветеринар, Родзиевич — бывший машинист, Радлов — бывший студент и др. Горький рассказал о них в статье «О том, как я учился писать» (см. там же, т. 24, стр. 496).

Когда Алексей Пешков поступил работать к Семенову, он уже был постоянным читателем библиотеки А. С. Деренкова, собиравшего коллекцию редких и запрещенных книг. Этой нелегальной библиотекой пользовалась главным образом учащаяся молодежь Казани. Вспоминая свою молодость, Деренков рассказывал: «Алексей Максимович проработал у Семенова около полугода. Работая у Семенова, он приходил ко мне, брал книги для чтения рабочим и для себя. Книги Решетникова и Костомарова, о которых Алексей Максимович говорит в рассказе „Коновалов“, были из моей библиотеки» (ВС, стр. 81). В «Моих университетах» Горький так передает свои беседы с пекарями Семенова: «Чёрт знает что я говорил этим людям, но, разумеется, всё, что могло внушить им надежду на возможность иной, более легкой и осмысленной жизни. Иногда это удавалось мне, и, видя, как опухшие лица освещаются человеческой печалью, а глаза вспыхивают обидой и гневом, — я чувствовал себя празднично и с гордостью думал, что „работаю в народе“, „просвещаю“ его» (Г-30, т. 13, стр. 540).

Вторая встреча Горького с Коноваловым произошла в Феодосии в конце августа — начале сентября 1891 г. Много лет спустя, побывав на строительстве Днепрогэса, писатель вспомнил, как во время юношеских странствий видел строительство Феодосийского мола. «Тогда, — писал Горький, — в порту Феодосии били сваи „вручную“, с копра» (там же, т. 17, стр. 186. Ср. воспоминания И. Бойко и М. Богатырченко. — „Курортные известия“, 1937, № 15, 18 июня).