Полное собрание сочинений. Том 4

В-пятых, морализм. Морализмом сейчас пропитана философия до такой степени, которая не снилась ни французскому просвещению, ни немецкому идеализму. Там же, где морализм, ни о каких конструктивных мыслях и речи быть не может, ибо мораль не допускает ничего кроме «Ах!» и «Ох!». Нет, я ни в коем случае не против морали вообще. Но одно дело, когда мораль обоснованна, когда она глубока и совсем другое, когда мораль поверхностна и никаких доводов кроме «субъективного гуманизма» не имеет. Повсюду слышится «Свобода – это хорошо», «Дегуманизация общества», «Человеколюбие», но что скрывается за этими словами? Ровным счетом ничего. Маразматичные размышления бабульки на завалинке – вот вся основа современного морализма. Но зато суют эту мораль (гуманизм вообще) всюду, куда только можно сунуть! Уж и критерий истины – гуманность и цель науки – гуманизация, и первейшая функция философии – гуманизм. Причём до того всё это слабо, бедно и в конце концов глупо, что имя такому философу одно – моралитик; недаром это слово замечательно рифмуется с «нытик» и «маразматик».

В-шестых, бездарность. Я ещё могу понять тупость, если она оригинальна; это может оказаться даже весьма интересным. Вот социализм – тупость, а интересно. Но современная тупость не представляет собой совершенно ничего особенного; посредственность, и только. Сборище глупейших (или просто отвратительно рассмотренных) мыслей далекого прошлого и ничего нового. Единственные более или менее оригинальные мысли связаны, пожалуй, только с синергетикой, и то их лучше всего обозначить здешними «в-четвертых». Стыдно господа философы, даже абсурдную мысль придумать не можете.

В-седьмых, историзм. Сейчас вся философия (будь то онтология, гносеология, социальная философия или даже методология) настолько пропитана историей, что в пору говорить об истории философии с некоторой примесью собственно философии, нежели наоборот. Все эти работы, от статей до докторских, которые в большинстве случаев есть история, выдаваемая за свою мыслишку. Доказательства, строящиеся на мыслях прошлого (как будто, если какой-нибудь дурак до этого уже высказал какую-нибудь чушь, то со временем она автоматически становится истиной). В конце концов, эта «преемственность идей», которая на самом деле означает «слизывай с прошлого: и тебе проще, и нам думать меньше». Вы посмотрите даже на те, не совсем научные статьи, которые выражают личную позицию автора (такие вещи лежат в основном на сайтах, а не в научных журналах)! Львиную долю текста таких статей составляют разного рода «Еще Аристотель говорил…», или «Спиноза по этому поводу писал…», или «Того же взгляда придерживался Гегель…» и т.д. и т.п. И начинается подробнейшее рассмотрение позиций Былых во всех их работах и с кучей веских цитат. Спрашивается, а ты где? Зачастую мысль автора даже находится-то с трудом, тем более зачастую трудно отличить, толи это статья по истории философии с, может быть, излишним выражением мыслей автора, толи это статья к собственной позиции, не в меру и не в тему сдобренная историей. Как говаривал Шопенгауэр: «Чтение есть простой суррогат собственного мышления». И сколько сейчас увлекаются историей (суть читают), это одно уже указывает на одряхление мышления и одряхление о-го-го какое!

В итоге, вот вам современный «философ»: бездарный, тупой, трусливый педант-моралитик, которому всё по…

Но самое забавное здесь слушать оправдание самих философов! Уж как только не вывернутся, чтобы показаться хоть чуточку умными и компетентными. Особенно сии люди преуспели в оправдании своей тупости и ничтожности, морализма и историзма. Впрочем, давайте опять по порядку.

На своё тупоумие, посредственность и слабость современный «философ» отвечает: «Но я же ученый». Как будто ученость подразумевает идиотизм! Почему нет новых философских систем? Не потому что наш «философ» глуп, а потому что это не научно (когда это останавливало настоящего философа?). Почему мы повсюду встречаем сплошное «передирание»? Оказывается, потому что сейчас философ ученый; мол, это преемственность (так-то, передирание – это, оказывается, «философский коммулятивизм»). И философ не потому не говорит в тексте слово «Я», «мое», «мне», потому что духу не хватает взять на себя ответственность, а потому что это этика ученая! Почему тогда, интересно, все остальные учёные могут запросто говорить эти «омерзительные» слова? Потому что они «бессовестные аморалисты»? Нет, потому что «мое» значит «моя точка зрения» и дело здесь не в бахвальстве, а в готовности самому нести ответственность за свою идею; уж если кто получит по шее, то он, а не мифические «они». И это вполне обыденно и нормально. Другое дело, когда над данной теорией работает коллектив или когда учёный просто дополняет чью-то чужую теорию, тогда, конечно, «мы», и в науке так всё дело и обстоит. Философу же нашему боязно.