Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Авторъ говоритъ очень справедливо, что въ большей части государствъ, гд есть государствующая религія, правительство пользуется ею какъ средствомъ для своихъ частныхъ цлей и, подъ предлогомъ покровительства ей, угнетаетъ ее. Но это бываетъ не потому, что въ государств есть господствующая вра, а напротивъ потому, что господствующая вра народа не господствуетъ въ государственномъ устройств. Это несчастное отношеніе происходитъ тогда, когда, вслдствіе какихъ-нибудь случайныхъ историческихъ обстоятельствъ произойдетъ разрывъ между убждениями народа и правительства. Тогда вра народа употребляется какъ средство но не долго. Одно изъ трехъ непремнно должно произойти: или народъ поколеблется въ своей вр, и затмъ поколеблется все государственное устройство, какъ мы видли на Запад; или правительство дойдетъ до правильнаго самосознанія и обратится искренно къ вр народа, какъ мы надемся: или народъ увидитъ, что его обманываютъ, какъ мы боимся.

Авторъ говоритъ, будто церковь православная всегда находилась подъ угнетеніемъ правительства потому, что, бывъ оффиціальною религіей государственною, она находилась подъ покровительствомъ правительства, которое подъ этимъ предлогомъ и пользовалось ею какъ средствомъ. Но несправедливость этого доказывается какъ исторіей Византіи, такъ и исторіей Россіи. Въ Византіи церковь православная очень рдко была покровительствуема правительствомъ, которое по большей части было инославное — или аріанское, или латинствующее, или иконоборствующее, которое наконецъ и погубило Грецію своимъ отступничествомъ въ унію. Въ Россіи, напротивъ, вс правительства — и княжескія, и народныя — были православныя, отъ Владиміра до Грознаго, и мы видимъ, благоденствовала ли церковь и торжествовало ли убжденіе народное. Грозный дйствовалъ утснительно, потому что былъ еретикъ; это доказывается, вопервыхъ, Стоглавымъ соборомъ и, вовторыхъ, стремленіемъ поставить византійство въ одно достоинство съ православіемъ. Отъ того произошла опричина, какъ стремленіе къ ереси государственной и власти церковной. А что его понятіе о границахъ или, правильне, о безграничности его власти и объ ея разорванности съ народомъ было не христіанское, а еретическое, это до сихъ поръ всенародно свидтельствуютъ святыя мощи митрополита Филиппа.

Для врующаго отношеніе къ Богу и Его святой церкви есть самое существенное на земл, отношеніе же къ государству есть уже второстепенное и случайное. Очевидно, что вс законы истины должны нарушиться, когда существенное будетъ подчиняться случайному, или будетъ признаваться на одинакихъ правахъ съ нимъ, а не будетъ господствовать надъ нимъ.

Нужно ли оговариваться, что господство церкви я не понимаю какъ инквизицію, или какъ преслдованія за вру? Этотъ магометанизмъ, эти насильственныя обращенія такъ же противны христіанству истинному, какъ и обращенія посредствомъ обмана. Если Латинская церковь увлеклась, а можетъ-быть еще и теперь увлекается заблужденіемъ, будто цль оправдываетъ средства, если нкоторые члены изъ церкви православной заражались когда-нибудь этимъ лжеученіемъ, то эта ошибка нкоторыхъ людей до самой церкви не относится. И государство не въ томъ должно согласоваться съ церковью, чтобы разыскивать и преслдовать еретиковъ и силою принуждать врить (это и духу христіанства противно, и производитъ дйствіе противное намренію, и государству самому вредитъ почти столько же, сколько и церкви); но въ томъ оно должно согласоваться съ церковью, чтобы поставить себ главною задачей своего существованія — безпрестанно боле и боле проникаться духомъ церкви и не только не смотрть на церковь какъ на средство къ своему удобнйшему существованію, но, напротивъ, въ своемъ существованіи видть только средство для полнйшаго и удобнйшаго водворенія церкви Божіей на земл.