Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Повторимъ здсь слова Хомякова: „слишкомъ рано писать біографію Киревскаго; о движеніи и развитіи его умственной жизни говорить еще нельзя, они такъ много были въ соприкосновеніи съ современнымъ и еще недавно минувшимъ, что не возможно говорить о нихъ вполн искренно и свободно”. Въ этомъ очерк мы и не думаемъ писать полной его біографіи; передавая въ хронологическомъ порядк письма его къ семь и друзьямъ, мы старались сдлать нсколько объяснительныхъ примчаній, разсказать о тхъ вншнихъ событіяхъ его жизни, во время которыхъ были писаны его сочиненія и письма, нын печатаемыя. Мы вовсе не думали анализировать движеніе его умственной жизни; замтимъ одно: могъ измниться его взглядъ на многія историческія явленія, на значеніе Петровскаго преобразованія, даже на все наше просвщеніе въ отношеніи къ просвщенію Западному, но въ самомъ Киревскомъ не было рзкихъ противорчій. Читатель можетъ видть, еще до изданія Европейца, изъ его письма объ Шлейермахер, что и тогда Киревскаго не удовлетворила разсудочная раздвоенность Нмецкаго философа-богослова; что онъ и тогда требовалъ цльности воззрнія, хотя и не высказывалъ прямо этого слова. Въ немъ самомъ не было этой раздвоенности; его сердечная увренность никогда не была въ разлад съ его логическими выводами. „Кто не понялъ мысли чувствомъ, тотъ еще не понялъ ее вполн, точно также какъ и тотъ, кто понялъ ее однимъ чувствомъ", писалъ Киревскій въ 1827 году. Логическій выводъ былъ у Киревскаго всегда завершеніемъ и оправданіемъ его внутренняго врованія, и никогда не ложился въ основаніе его убжденія.

Подл Киревскаго, неразлучно съ самыхъ первыхъ лтъ дтства, былъ его братъ Петръ Васильевичъ. Они были связаны такою нжною, горячею дружбою, которая бываетъ рдка даже между братьями. Мы видли выше, изъ писемъ Ивана Васильевича, какъ высоко онъ цнилъ своего меньшаго брата, но въ эпоху запрещенія Европейца, взгляды ихъ во многомъ были несходны. Щедро одаренный отъ природы[16], Петръ Васильевичъ, съ молоду, съ особенной любовью сосредоточилъ вс свои силы надъ изученьемъ Русской старины и выработалъ свой самостоятельный взглядъ — глубокое убжденіе въ безусловномъ вред насилія Петровскаго переворота, въ этомъ отступничеств дворянства отъ коренныхъ началъ Русской народной жизни. Онъ долго оставался одинокъ съ своими убжденіями, они казались чудачествомъ, непослдовательностью въ человк, который искренно былъ преданъ свобод и просвщенію, и Ивану Киревскому трудно было согласить свои Европейскія мннія съ упорнымъ Славянствомъ брата. Ихъ разномысліе въ такомъ жизненномъ вопрос выражалось почти что въ ежедневныхъ, горячихъ спорахъ, состояніе это не могло не быть крайне тяжелымъ для того и другаго; чтобы уцлла вполн ихъ единодушная дружба, необходимо было, чтобы одинъ изъ нихъ пересоздалъ свой образъ мыслей о Русскомъ народ. Кажется, можно съ увренностью сказать, что при непрерывномъ, страстномъ обмн мыслей и свденій, взглядъ старшаго брата постепенно измнялся, по мр того, какъ несокрушимо-цльное убжденіе младшаго укрплялось и опредлялось изученіемъ современной народности и древней, вчевой Руси.

Иванъ Киревскій былъ друженъ съ Дмитріемъ Влад. Веневитиновымъ, и еще съ 1824-года былъ знакомъ съ другомъ Веневитинова, Алек. Степ. Хомяковымъ; посл запрещенія Европейца, короткое знакомство ихъ перешло въ дружбу. Ал. Ст. Хомяковъ былъ ревностный исполнитель обрядовъ православной церкви, еще въ то время, когда въ высшемъ обществ, воспитанномъ на Французскій ладъ, невріе считалось признакомъ либеральности, а православіе едва ли не служило синонимомъ невжества. Для многихъ, не коротко знавшихъ Хомякова, его строгое постничество казалось однимъ желаніемъ идти на перекоръ принятыхъ обычаевъ свта, для того, чтобы вызвать на споръ и въ спор потшить свои блестящія діалектическія способности. Киревскій былъ друженъ съ нимъ и зналъ, что въ Хомяков все было искренно, все основывалось на твердой и сознательной вр, и что эта животворящая струя проникла въ немъ вс изгибы его бытія. Духовную высоту, нравственную чистоту его характера, Киревскій цнилъ выше и его прекраснаго поэтическаго таланта и геніальныхъ способностей его ума. Хомяковъ съ ранней молодости былъ славянофиломъ; въ этомъ отношеніи онъ дружно сошелся съ Петромъ Киревскимъ и одинъ изъ первыхъ и вполн оцнилъ, узналъ его.

Въ 1834 году исполнились давнишнія сердечныя желанія Киревскаго. Въ Март мсяц онъ помолвилъ и 29 Апрля женился на Наталь Петровн Арбеневой. Вскор посл свадьбы онъ познакомился съ схимникомъ Новоспасскаго монастыря, отцомъ Филаретомъ, и когда впослдствіи короче узналъ его, сталъ глубоко уважать и цнить его бесды. Во время предсмертной болзни старца, И. В. ходилъ за нимъ со всею заботливостію преданнаго сына, цлыя ночи просиживалъ въ его кель надъ постелью умирающаго. Конечно, это короткое знакомство и бесды схимника не остались безъ вліянія на его образъ мыслей и содйствовали утвержденію его въ томъ новомъ направленіи, которымъ были проникнуты его позднйшія статьи.