Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

„Съ этой точки зрнія, кажется мн особенно замчательна ваша мысль о личныхъ правахъ Русскихъ глаголовъ. Совершенно справедливо, что въ этомъ совмщеніи личной самостоятельности съ дальностью общаго порядка, заключается главная особенность того языка, по которому слово живетъ и движется въ Русскомъ ум. Въ прежнія времена такъ жили и двигались не одни слова. Это отличительный типъ Русскаго взгляда на всякій порядокъ, и потому должно было составлять главное затрудненіе иностранныхъ систематиковъ, сочинявшихъ намъ грамматики. Ихъ голова не вмщаетъ порядка безъ однообразія. Самообразность частной особенности коробитъ имъ глазъ. Между тмъ личная самостоятельность глаголовъ такъ мало противорчитъ общей законности языка, и такъ ясно сливается съ нею для Русскаго ума, что каждый ребенокъ еще прежде, чмъ доростетъ ученья грамот, уже не длаетъ никакой ошибки въ спряженіи. Но ученый Нмецъ, проведя лтъ двадцать въ Россіи, еще способенъ сказать: стригнулся. Самый родъ этой законности не ясенъ для Нмца, и если они будутъ продолжать намъ составлять грамматики, то, пожалуй, мало по мало отучатъ наши глаголы такъ своевольничать и подвергнутъ ихъ подъ свой ваганьковскій порядокъ. Однакоже то, что Русскій ребенокъ понимаетъ безсознательнымъ чутьемъ и что вы сознали умомъ, — то еще не существуетъ для науки до тхъ поръ, покуда общая мысль не развернется во всей полнот своихъ внутреннихъ и наружныхъ признаковъ такъ, чтобы изъ общаго можно было предугадывать частное, а на частномъ всегда видть отраженіе общаго закона. Потому, какъ ни врна ваша мысль, какъ ни много она общаетъ въ возможности своего развитія, — но покуда еще въ возможности. Это богатое зерно для будущей вашей книги, — зерно, которое еще не умерло и не воскресло въ вашей стать, но ждетъ еще вашей полной грамматики, которой и я съ нетерпніемъ ожидаю.

„Меньше, признаюсь вамъ, нравится мн мысль ваша о томъ, что въ Русскомъ язык вовсе нтъ временъ, и что языкъ нашъ обратилъ вниманіе на качество дйствія, и уже отъ качества вывелъ, по соотвтствію, заключеніе о времени (стр. 15). — Простите мн, если я, какъ не филологъ, не умю понять законности такого процесса ума Русскаго, который, сознавая общее качество дйствія, отдляетъ отъ него качество времени, и потомъ уже, по соотвтствію качества времени съ другими качествами, выводитъ его какъ заключеніе. Я понимаю, что формы стремленія Русскаго глагола выражаютъ не одно время, но еще и другія качества дйствія, и потому вы правы противъ Ломоносова и его послдователей, смшавшихъ эти другія качества съ категоріею времени, — и противъ Фатера и Боппа, раздробившихъ одинъ глаголъ на многіе разные, смотря по различному его выраженію различныхъ качествъ того же дйствія. Но мн кажется, что въ Русскомъ ум (язык) эта гибкость формы для выраженія различныхъ качествъ дйствія не могла возникнуть предварительно, но только совокупно, съ выраженіемъ времени. Вотъ въ какомъ отношеніи мысль ваша кажется мн преувеличенною и потому одностороннею. Правда, что безъ этого преувеличенія ваша статья лишилась бы нсколько своего блеска. Но за то она лишилась бы нсколько и своей Нмецкой отвлеченности въ изъясненіи вашемъ о переход ума отъ качества дйствія къ категоріи времени, — отвлеченности, которая, если бы и была справедлива въ отношеніи къ процессу ума вообще, то все же несправедлива въ отношеніи къ образу мышленія ума Русскаго. — Мысль человка Русскаго идетъ не Нмецкими путями, какъ очень хорошо знаетъ авторъ Луповицкаго. Потому я думаю, что хотя бы и была постигнута вами настоящая система Русскаго языка, но она до тхъ поръ останется не дозрвшею въ вашемъ, а слдовательно и въ нашемъ сознаніи, неоконченною, покуда не приметъ самородной Русской формы мышленія. Я думаю, что отыскивая эту форму истины, умъ мыслителя еще боле прояснитъ себ и самую сущность ея.

„Если же принять вашу мысль безъ того, что мн кажется въ ней преувеличеннымъ (т. е. что въ Русскомъ глагол нтъ формы, непосредственно выражающей время, но понятіе о времени только выводится изъ предварительнаго понятія о другихъ качествахъ), тогда языкъ нашъ представится намъ богаче другихъ, но мене отличенъ отъ нихъ въ своемъ физіологическомъ устройств. Не другой породы зврь, но существо той же породы, только въ организм, полне развитомъ.