Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Очевидно, что та же нравственная причина, тотъ же перевесъ логической односторонности, который произвелъ ученіе о необходимости наружнаго единства Церкви, долженъ былъ породить и ученіе о непогршаемости ея видимой главы. Это было прямымъ слдствіемъ того особеннаго характера образованности, который начиналъ господствовать въ Западномъ мір. Изъ этой же причины общаго состоянія умовъ въ Европ произошло и то обстоятельство, что Франкскій императоръ могъ предложить, а Римскій архіерей могъ принять свтское владычество въ своей эпархіи. Потомъ, по той же логической причин, должно было полудуховное владычество папы распространиться надъ всми правителями Запада и породить все устройство, такъ называемой, Святой Римской Имперіи, и весь характеръ историческаго развитія среднихъ вковъ, гд свтская власть безпрестанно смшивалась съ духовною и безпрестанно боролась съ нею, взаимно приготовляя одна другой мсто для будущаго паденія во мнніи народномъ, между тмъ, какъ въ то же время, внутри человка Западнаго, происходила тоже борьба между врою и разумомъ, между преданіемъ и личнымъ самомнніемъ; и какъ духовная власть Церкви искала себ основанія въ сил свтской, такъ духовное убжденіе умовъ Западныхъ искало себ основанія въ разсудочномъ силлогизм.

Такъ искусственно устроивъ себ наружное единство, поставивъ надъ собою одну единую главу, соединившую власть духовную и свтскую, Церковь Западная произвела раздвоеніе въ своей духовной дятельности, въ своихъ внутреннихъ интересахъ и въ вншнихъ своихъ отношеніяхъ къ міру. Двойная башня, которая обыкновенно возвышается надъ католическимъ костеломъ, можетъ служить символомъ этого раздвоенія.

Между тмъ свтскіе правители, подчинившіеся главенству тривнчаннаго правителя Церкви, сомкнули такимъ образомъ феодальное устройство, такъ называемой, Святой Римской Имперіи. Можетъ быть, это былъ единственный разумный исходъ общественной жизни народовъ, которыхъ государственное устройство возникло изъ завоеванія. Ибо непримиримая борьба двухъ спорящихъ племенъ, угнетавшаго и угнетеннаго, произвела на все развитіе ихъ исторіи постоянную ненависть сословій, неподвижно другъ противъ друга стоящихъ, съ своими враждебными правами, съ исключительными преимуществами одного, съ глубокимъ недовольствомъ и безконечными жалобами другаго, съ упорною завистію возникшаго между ними средняго, съ общимъ и вчно болзненнымъ колебаніемъ ихъ относительнаго перевса, изъ котораго рождались наружныя, формальныя и насильственныя условія примиренія, которыми вс стороны оставались недовольными и которыя могли получить нкоторое утвержденіе въ сознаніи общественномъ только изъ начала, вн государства находящагося. Между тмъ, чмъ мене было правъ для сословія, происшедшаго отъ племени завоеваннаго, тмъ мене было правомрности и въ понятіяхъ сословія, происшедшаго отъ завоевателей. Каждая благородная личность стремилась сдлаться сама верховнымъ закономъ своихъ отношеній къ другимъ. Мысль объ общей государственности или народности не могла проникнуть въ ихъ независимое сердце, со всхъ сторонъ защищенное желзомъ и гордостію. Только ими же изобртенныя и добровольно установленныя правила вншнихъ формальныхъ отношеній могли подчинить себ ихъ самоуправный произволъ. Такимъ образомъ, законы чести хотя родились изъ потребности времени, какъ единственно возможная замна закона при совершенной беззаконности, однакоже характеромъ своимъ обличаютъ такую односторонность общественнаго быта, такую крайнюю вншность и формальность личныхъ отношеній, и такое забвеніе ихъ существенной стороны, что, взятые отдльно отъ всей жизни Европейской, они одни могли бы служить полнымъ зеркаломъ всего развитія Западной общественности.

Каждый благородный рыцарь, внутри своего з`aмка, былъ отдльное государство. Потому, и отношенія между благородными лицами могли имть только вншній, формальный характеръ. Такой же вншній, формальный характеръ должны были носить и отношенія ихъ къ другимъ сословіямъ. Потому, и развитіе права гражданскаго въ Западныхъ государствахъ получило тотъ же смыслъ вншней, спорно-буквальной формальности, какой лежалъ въ самой основ общественныхъ отношеній. Римское право, еще продолжавшее жить и дйствовать въ нкоторыхъ отдльныхъ городахъ Европы, еще боле укрпило это направленіе вншней формальности въ Европейской юриспруденціи. Ибо Римское право иметъ тотъ же вншній формальный характеръ, за наружною буквою формы забывающій внутреннюю справедливость; можетъ быть потому, что и Римская общественная жизнь также развилась изъ постоянной борьбы двухъ противоположныхъ народностей, насильственно въ одну государственность втсненныхъ.

Этимъ объясняется между прочимъ, отъ чего, чужое для Европейскихъ народовъ, Римское право такъ легко могло привиться къ нимъ, исключая т немногія страны, гд общественность возникла не изъ завоеванія, и которыя потому общаютъ боле цльное развитіе въ будущемъ.