Польша или Русь? Литва в составе Российской империи

Решение оставить исключительно буквы, входившие в русскую азбуку, было определено рядом причин. Прежде всего, имперские чиновники, и не только они, верили, что единая азбука имеет огромную интеграционную силу, а различные алфавиты разделяют народы. Кроме того, сторонники смены графики и их оппоненты спорили о том, какая из азбук лучше передает звуки литовского языка. Модификация русского алфавита, то есть внесение некоторых букв латиницы, делала очень уязвимыми аргументы чиновников о преимуществах кириллицы[567]. Наряду с этими идеологическими мотивами имелись и практические. В действительности чиновники не слишком и скрывали, что реформа образования в Ковенской губернии и смена графики были нужны не для того, чтобы местные жители обучались литовскому языку, но единственно с целью облегчить усвоение русского языка: «Ни русские народные училища, ни руководства для них составляемые, ни руководители этого дела и наставники не могут и не должны заботиться о том, выучатся ли ученики народных училищ по-жмудски или по-литовски, если учатся по-русски. Все дело и вся цель дела, повторяю, состоит в том, чтобы ученики возможно скорее и возможно легче выучились по-русски»[568]. Автор этих строк – все тот же учредитель «народных школ» в Ковенской губернии Н. Н. Новиков схожим образом аргументировал и смену графики в одном из писем М. Н. Каткову: новые школы ведут за собой русскую азбуку, а азбука приведет за собой русский язык[569].

Поэтому нас не должно удивлять, что в народных училищах Ковенской губернии литовскому языку в лучшем случае отводилась вспомогательная роль, то есть он использовался до тех пор, пока дети не научались говорить по-русски. И даже такое использование литовского языка, видимо, применялось далеко не везде, поскольку большинство приезжих учителей вообще не знало языка крестьян. Чиновники Виленского учебного округа проверяли знания учениками русского языка, но, насколько известно, никому и в голову не приходило заботиться о знании литовского языка и проверять его[570].

В населенные литовцами уезды Виленской губернии были высланы литовские учебники в кириллической графике[571], однако трудно сказать, какая судьба их постигла. Несмотря на то что чиновники учебного ведомства иногда утверждали, будто в Виленской губернии начальное объяснение литовским детям дается на литовском языке[572], никакими надежными доказательствами использования литовского языка даже в качестве вспомогательного в Виленской губернии я не располагаю. С 1865/66 учебного года и Закон Божий литовцам в Ковенской губернии должен был преподаваться на русском языке, и обучение в течение первого года на литовском языке начинает рассматриваться только как временное средство, применяемое до тех пор, пока дети не начнут понимать по-русски.

К обучению на русском языке местные чиновники Виленского учебного округа стремились и преследуя прагматическо-националистские цели. Уже освобожденный от должности попечителя И. П. Корнилов предлагал своему бывшему подчиненному В. П. Кулину пропагандировать применявшуюся в народных школах Ковенской губернии практику обучения русскому языку детей учителями-русскими, на начальном этапе даже неспособными договориться с учениками. И. П. Корнилов предлагал обратить внимание на следующий аспект: «Насколько русский мальчик перегонит жмудского, при одинаковых способностях, когда оба привыкнут одновременно за русскую грамоту. Сколько времени понадобится жмудскому мальчику или жиденку, чтобы они достигли равных успехов с русскими мальчиками. На что русскому довольно одного года, на то инородцу понадобится, пожалуй, два и три»[573]. Следовательно, такой метод обучения (преподавание исключительно на русском языке) естественным образом давал преимущество этническим русским, которые и должны были доминировать в империи.

Прослеживается и больше признаков, говорящих о том, что местные власти и не пытались более серьезно способствовать тому, чтобы литовское население привыкло к литовским книгам в кириллической графике. На протяжении всего периода существования таких книг (до 1904 года) было издано лишь 55 изданий[574]. С начала 1870-х годов ни для литовцев, ни для латышей не издается ни религиозная литература, ни календари. Власти также не поощряли частных инициатив самих литовцев, призывавших соотечественников прекратить бойкотировать книги в кириллической графике и издавать такие книги. В конце концов после 1874 года в Вильне не осталось штатного цензора, знающего литовский язык (эта должность вновь учреждена только в начале XX века и лишь по причине того, что в руки чиновников попадало большое количество нелегальных литовских печатных изданий в латинской графике)[575].