Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

Служба безопасности начала следствие по делу об утечке информации за рубеж. Очень быстро были выявлены и задержаны лица, причастные к распространению «Письма». Работники госбезопасности подготовили в начале июня доклад о «вдохновляющей роли парижской „Культуры“ и радио „Свободная Европа“ в деле Письма 34-х». Кроме того, в конце мая был составлен рапорт о связях литературных оппозиционеров с некоторыми бывшими партфункционерами, чем-либо не угодившими Гомулке[290]. Таким образом, подводилось основание под возможную политическую расправу с оппозицией. В прессе была развернута массированная кампания, обвинявшая подписантов в том, что своими действиями они пособничают враждебным центрам за рубежом. На них стало оказываться давление с целью заставить написать опровержение против «заграничных инсинуаций» о репрессиях, будто бы постигших подписантов. Многие поддались этому натиску. 22 апреля в газете «Таймс» появилось заявление десяти польских ученых и литераторов, поставивших свои подписи под «Письмом» (А. Гейштора, К. Гурского, Л. Инфельда, К. Куманецкого, Ю. Кшижановского, Э. Липиньского, Я. Щепаньского, В. Серпиньского, В. Татаркевича, К. Выки), о том, что они отмежевываются от «антипольской кампании», раздутой в западных СМИ, и решительно протестуют против измышлений о санкциях, обрушившихся на подписантов[291]. Вдобавок 70-летний литературовед К. Гурский, явно смущенный резонансом, которое получило «Письмо», 1 апреля обратился в Службу безопасности Польши с подробным рассказом о том, как готовилась эта акция[292]. 26 апреля он отправил заявление в газету «Жиче Варшавы», в котором каялся за свое участие в «Письме 34-х»[293]. Не избежал сомнений и физик Л. Инфельд — живая легенда польской науки, сотрудничавший некогда с Эйнштейном. Он подписал и «Письмо 34-х», и «Письмо 10-ти», а затем выступил с собственным обращением к редактору еженедельника «Политика» М. Раковскому, в котором протестовал уже против ложной интерпретации «Письма 34-х» на страницах этого издания[294]. Остальные подписанты из числа 34-х оказались более стойкими и отказались поставить свои подписи под «Письмом 10-ти»[295]. Более того, польский Пен-клуб, председателем которого был один из подписантов Я. Парандовский, в начале мая большинством голосов отклонил проект резолюции, направленной против исполкома Международного Пен-клуба, выступавшего в защиту подписантов[296].