Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Все происходившее оказывало свое влияние и на положение дел в Москве, и на ход тайных переговоров С. Жолкевского с московскими «чинами». Первые известия о положении в столице, которыми Жолкевский располагал к 20 июля (сообщения лазутчиков и выходцев из плена), рисовали положение в Москве как благоприятное для планов гетмана. После поражения под Клушином царь не решился выйти к народу: «Мир кричал ему: ты нам не государь». Одновременно лазутчики сообщали о расположении «мира» к королевичу Владиславу[664]. Впрочем, на этом первом этапе переговоров не исключалась полностью и возможность соглашения с Шуйским. Неслучайно Я. Гридич в письме Л. Сапеге от 20 июля выражал надежду на то, что «скоро до трактатов с Шуйским или с боярами придет»[665]. Однако по ходу событий этот вариант отпал. Уже через несколько дней С. Жолкевский мог сообщить королю о первых результатах предпринятых им шагов. Его гонцы вернулись в лагерь под Можайском с сообщением о том, что в Москве среди «бояр» (детей боярских?) много сторонников королевича, которые были намерены публично зачитать присланные гетманом грамоты на Лобном месте, а затем вместе с «миром», который их поддерживает, арестовать Шуйского и отослать к Жолкевскому. Осуществлению этого плана помешал приезд А. В. Измайлова с сообщением о победе татар над войском Лжедмитрия II (очевидно, имелось в виду сражение на р. Наре 20 июля). Одно место в заключительной части донесения говорит о том, что среди лиц, вступивших в сношения с Жолкевским, были члены Боярской думы. По-видимому, получив известия о победе, царь Василий решил послать к татарам (с войском?) своего брата Ивана и кн. Ивана Семеновича Куракина, а с ними ряд других бояр, которые, как сообщал Жолкевский, вступили с ним в переговоры, но те ехать отказались[666].

Следующим важным шагом в переговорах гетмана с московскими «чинами» стал приезд к нему посольства от находившихся в Москве детей боярских из Смоленска и Брянска. Хотя грамота, переданная С. Жолкевскому[667], исходила от детей боярских только этих двух корпораций, и ее вручили Жолкевскому 10 детей боярских из Смоленска и один — из Брянска, в самом документе говорится о том, что тексты соглашения под Царевым Займищем и «ответа» Сигизмунда III на предложения бывших тушинцев «читать давали» детям боярским «разных городов». По-видимому, смольняне выступали в данном случае в роли своеобразных посредников между властями Речи Посполитой (в лице гетмана Жолкевского) и находившимися в Москве дворянскими отрядами.

Дети боярские, от которых исходила эта грамота, выражали желание обсудить с гетманом вопрос об условиях, на которых королевич Владислав мог бы вступить на русский трон. Уже само согласие смольнян вести с гетманом переговоры на эту тему ясно говорило об их отказе от поддержки царя Василия и желании найти соглашение с польским кандидатом. Такой сдвиг в настроениях детей боярских, наиболее тесно связанных с Василием Шуйским, делал положение этого правителя безнадежным.

Все это, однако, не означало, что смольняне хотели соглашения на любых условиях. Их представители передали гетману текст условий-«кондиций», которыми они предлагали дополнить предшествующие соглашения, предлагая Жолкевскому скрепить их своей присягой. Очевидно, после этого они готовы были бы содействовать возведению Владислава на русский трон. К сожалению, текст «кондиций», приложенных к грамоте, не сохранился. Правда, одно из этих условий упоминается в самой грамоте, а о другом речь идет в ответной грамоте гетмана[668]. В своей грамоте смольняне, ссылаясь на общее мнение детей боярских «разных городов», добивались того, чтобы «польским бы и литовским людям всем не быть насильством в Московском государстве в городах». Здесь могли бы остаться лишь «ближние» нового государя, которые приедут с ним в Москву. Другое условие, которое упоминается уже в ответе гетмана, это выдвигавшееся еще во время переговоров под Смоленском требование, чтобы новый русский государь принял православную веру. Так в самом начале серьезных переговоров обозначились два условия будущего соглашения, принципиально важные для русской стороны, — сохранение территориальной целостности государства и принятие новым государем религии своих подданных.

Надо отметить одну характерную особенность полученной гетманом грамоты — в ней ничего не говорилось о каких-либо контактах ее авторов с недовольными царем Василием боярами, сами бояре в этом документе ни в какой связи не упоминаются. Находившиеся в Москве дворянские отряды считали себя вправе самостоятельно вступать в переговоры с высокопоставленным представителем чужой власти и предлагать ему условия, на которых иноземный принц мог бы занять русский трон. Вместе с тем очевидно, что эти переговоры никак не были связаны с теми переговорами, которые Жолкевский вел с недовольными царем Василием боярами. И те, и другие развивались независимо друг от друга.