Полжизни

Рука была ссажена у локтя. Коля порывался-было с?сть опять на велосипедъ, но мы его не допустили. Р?зваго онъ слушалъ охотно. У нихъ были пріятельскія отношенія. Я предложилъ ему проводить его до дому, но онъ отказался идти.

— Я посижу зд?сь, выговорилъ онъ раздражительно, и буду смотр?ть, какъ Леонидъ Петровичъ ?здитъ; рук? моей совс?мъ не больно.

И онъ с?лъ на скамью, сжавъ губы и искоса поглядывая на меня. Р?звый продолжалъ свои упражненія.

Мн? ничего больше не оставалось д?лать, какъ производить свою реакцію посл? душа. Какъ я ни смирился, но это упорное пренебреженіе мальчика ко мн? душило меня. Я изучилъ его натуру, я вид?лъ, что онъ въ сущности ни къ кому не привязанъ; но такія безпощадныя проявленія его сухости и непріязни выходили изъ ряду вонъ…

Войдя въ аллею парка, я оглянулся на кругъ, гд? леталъ Леонидъ Петровичъ. Законна была бы зависть къ нему, но онъ обезоруживалъ меня. Онъ привлекалъ даже Колю.

Когда я возвращался посл? своей реакціи, они уже вдвоемъ продолжали кружиться. Коля и не подумалъ с?сть на трехколесный велосипедъ; онъ взялъ себ? инструментъ такихъ-же почти разм?ровъ, какъ и у его пріятеля, Леонида Петровича.

XII.

Густая мгла охватила насъ подъ нав?сомъ деревьевъ. Тамъ, гд?-то наверху, зажигались зв?зды, какъ он? зажигаются только въ глубинахъ южнаго неба. Вправо и вл?во, по изгородямъ сверкали и искрились св?тляки. Ихъ было такъ много, они такъ отважно и часто летали, что ихъ брильянтовые огни казались дождемъ какихъ-то волшебныхъ ракетъ.

Дойдя до площадки, мы с?ли на каменную скамью.

— Это все червяки, проговорила графиня, указывая мн? на мелькавшія ежесекундно св?тлыя точки.

— Червяки, повторилъ я.

И мы долго молчали.

— Подождемъ ихъ зд?сь, заговорила первая графиня, оглядываясь назадъ; Леонидъ Петровичъ такъ балуетъ Колю… Я ув?рена, что онъ завелъ его къ Doney… лакомиться ч?мъ-нибудь.

— Завтра графъ прі?зжаетъ? спросилъ я.

Она сразу мн? не отв?тила, только сд?лала какое-то движеніе:

— Да, завтра, выговорила она небрежно.

— Онъ в?роятно съ утреннимъ по?здомъ…

— Должно быть; да онъ еще разъ пришлетъ телеграмму, будьте покойны.

— Вы еще не знаете, какъ вы съ нимъ обойдетесь?

Этотъ вопросъ стоилъ мн? порядочнаго усилія.

Отв?тъ посл?довалъ не тотчасъ.

— Я не въ состояніи держаться никакой программы.

— Тогда лучше сразу покончить.

— Какъ покончить? р?зко окликнула она.

— Сказать все мужу… Вы говорили, что способны даже на преступленіе… этого не понадобится, — графъ не такой челов?къ… Онъ слишкомъ васъ любитъ.

Глаза графини сверкнули, точно два св?тляка.

— Къ чему вы это говорите? возразила она взволнованнымъ и почти злобнымъ голосомъ.

— Я говорю это въ интересахъ вашего чувства, вашей страсти…

— Скажите пожалуйста!

— Да, вашего чувства, повторилъ я съ удареніемъ, и мой тонъ показалъ графин?, что я отступать не нам?ренъ.

— Объясните, сд?лайте милость.

Вы сами должны чувствовать это. Зач?мъ-же вы станете грязнить вашу первую любовь, когда вы можете честно распорядиться съ ней… Характера у васъ достанетъ; за это поручусь.

— Ха-ха-ха, разразилась графиня, вотъ каковы вс? люди съ принципами!.. Когда они были на сцен?, я могла преспокойно, больше десяти л?тъ, держать около себя мужа, а теперь совс?мъ другое: я должна со скандаломъ бросить мужа, публично объявлять вс?мъ, что я ему изм?нила… Прекрасно, прекрасно.

Я слушалъ и мн? не в?рилось, что это говоритъ она, графиня Кудласова.

— Я тутъ нипричемъ, перебилъ я ее, и не за свою особу хлопочу. Я, быть можетъ, и глупо поступаю, что вм?шиваюсь, но что прикажете: я предпочитаю глупость равнодушію и эгоизму. Когда вамъ угодно было наградить меня… за мою доброд?тель, вы и поступать могли не такъ, какъ теперь. Но я и тогда, и одиннадцать л?тъ тому назадъ, называлъ ложь — ложью и помирился съ нею потому только, что вы прибрали меня къ рукамъ, а потомъ ужъ поздно было открывать графу глаза. Ваше тогдашнее поведеніе я теперь вполн? понимаю. Изъ-за чего вамъ было жертвовать вс?мъ мн?, когда вы меня не любили страстью, когда вы меня только награждали, исполняли долгъ, какъ вы выразились намедни. Но теперь…

— Что-же теперь? чуть слышно выговорила она.

— Теперь вы живете первой страстью, для васъ она все… в?дь вы сами мн? это объявили. Теперь ложь — просто ложь, вы въ ней задохнетесь, вы убьете и свое, и его чувство… Никто вамъ не говорить о скандал?. Скандала не нужно. Я его-то и боюсь. Я его-то и хочу отвратить.

— Вамъ-то чего-же бояться?

— Я ничего въ жизни своей не боялся, графиня, будьте въ томъ ув?рены, но я умоляю васъ вспомнить, что завтра объ эту пору зд?сь будетъ дочь ваша, а этой дочери семнадцать л?тъ. Вы думаете, она не пойметъ всего… не черезъ м?сяцъ, такъ черезъ два, не черезъ два м?сяца, такъ черезъ полгода. Лучше же вамъ не знать ея совс?мъ, ч?мъ съ каждымъ днемъ падать въ ея глазахъ…

— Почему же она не была пом?хой нашимъ отношеніямъ?

Графиня прибавила къ этому вопросу какое-то небывалое, злостное хихиканье.