«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

Надо отметить, что подобные рассуждения и намеки встречаются и в упомянутом выше неатрибуированном предложении об учреждении «Торгового Малороссийского Общества или Компании»^[1154]. И, хотя П. Г. Клепацкий считал, что в то время такой проект мог составить только В. Н. Каразин^[1155], думаю, все же авторство принадлежит кому-то из Кочубеев. Здесь, как и в проекте Семена Михайловича, речь шла о невозможности для помещиков Левобережья отказаться от винокурения: «Малороссияне сами сознают, что одна только промышленность свободной винной продажи есть верный их доход, без нея же они лишились бы средств к приобретению товаров иноземных и удовлетворению денежных общественных повинностей». Из-за отсутствия средств для удобного сбыта выращиваемого в крае зерна, «…сия одна только промышленность делает… обороты, способствующие удовлетворению денежных повинностей, и доставляет единственный доход помещикам». Итак, винокурение — это не путь к обогащению, «но крайность по неимению другаго, выгоднейшаго к их занятию и оборотам»^[1156]. Именно поэтому левобережное дворянство столь активно, а иногда и изобретательно предпринимало различные шаги для сохранения возможности заниматься данным промыслом^[1157]. В то же время в предложениях анонима звучало подобное Кочубееву четкое осознание того, что как раз винокурение «неминуемо содействует оскудению» Малороссии, поскольку, помимо прочего, из‐за этого промысла появляется «умерших от опилости людей значущее число, вдавшихся в разврат и повреждаемых производителей — еще больше»^[1158]. Очевидно, что и в первой половине 1850‐х годов проблема не была решена. Малороссийские помещики, почти как и С. М. Кочубей, продолжали ставить вопрос о необходимости тщательного учета крестьянского скота и строгого контроля за его продажей. Только тогда мужики «не будут размытаривать своего богатства на пьянство»^[1159].

Не совсем доволен был Новосильцев и предложениями Кочубея о правах и обязанностях крестьян и помещиков. Однако данный раздел «Правил» интересен как один из первых образцов регламентации повинностей малороссийских крестьян, а если учесть проект 1811 года и для южных владений, то и херсонских. Показательна также сама постановка вопроса об обоюдных обязательствах. Подданные должны были выполнять трехдневную барщину, если получали полный рабочий надел, кроме «заводских, требующих безпрерывных днем и ночью работ». Такой надел предоставлялся всем мужчинам от 17 до 50 лет. Из этого числа исключались калеки и немощные. На работу надо было выходить всем, кроме больных — те направлялись в больницу. На заводе рабочие должны были сменяться так, чтобы ни один не работал «день и ночь безпрерывно». За весь трудовой процесс, как и за выполнение норм подводной, или гужевой, повинности, отвечала громада^[1160]. В проекте 1811 года определялись и нормы надельной земли: 8 десятин на душу и по полдесятины на двор и огород. Крестьяне также должны были совместно обрабатывать земли для выращивания хлеба на общественные нужды^[1161]. В обязанности же помещика в первую очередь входила оплата подушного налога за своих крестьян. Как отмечали С. Я. Боровой и А. С. Коциевский, это практиковалось в большинстве южноукраинских имений. Если же учесть замечания П. Г. Клепацкого относительно твердого выполнения в Диканьском имении так называемого закона о трехдневной барщине^[1162], а также В. С. Шандры об уважительном отношении Семена Михайловича к крестьянам^[1163], то можно предположить, что в его владениях придерживались и других положений «Правил».