«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

Итак, в речи 1818 года Н. Г. Репнин вынужден был призвать полтавских и черниговских дворян к исполнению своих обязанностей: «По местным познаниям вашим изыщите способы, коими, не нарушая спасительной связи (курсив мой. — Т. Л.) между вами и крестьянами вашими, можно бы было обезпечить их благосостояние и на грядущие времена определить обязанности их»^[1187].

Исследователи же, уверенные, что этот спич был инспирирован Александром I для «прощупывания» дворянских настроений^[1188], считали, что и проекты С. М. Кочубея, и речь Репнина призваны были решать проблему личной свободы крестьян^[1189]. Намек на возможные изменения, социальные реформы усматривается историками в следующем обращении начальника края: «Теперь предлежит вам еще величественное поприще, содействовать отцу отечества и в попечении его о устроении внутреннего благоденствия»^[1190]. Но, думаю, если говорить об эмансипации крестьян, намек этот очень туманный. Видимо, не случайно «консервативное малороссийское дворянство, опасавшееся радикальных изменений в своих поместьях»^[1191], его не поняло. Правда, трудно сказать, на основе каких свидетельств историки делали подобные выводы. Ссылаясь друг на друга, они также последовательно убеждали читателей, что «в основном дворянство заявило о своем несогласии вносить любые изменения в положение крестьянства, не говоря уже о собственной инициативе освобождения на любых условиях»^[1192]. Вероятно, отсутствие какой-либо коллективной петиции к монарху на эту тему, подобной обращению прибалтийских дворян, подтолкнуло к таким выводам.

Мне же кажется, что дело не в «консерватизме» и малороссийское дворянство вполне адекватно восприняло то, что хотел сказать им генерал-губернатор. Кстати, его речь была оценена некоторыми из современников как «слишком умеренная». Известный своими эмансипаторскими устремлениями Н. И. Тургенев отметил, что «читать это и горько, и смешно». Очевидно, он более точно уловил тональность выступления Репнина, которое, во-первых, было обязательным элементом ритуала открытия дворянских собраний, а во-вторых, имело целью призвать вверенных генерал-губернатору дворян добросовестно отнестись к своим обязанностям. В частности, речь шла о широком контроле за подданными. К этому необходимо было подталкивать, в том числе ораторскими средствами. А призыв Репнина «пожертвовать спокойствием и личными выгодами для пользы общей» касался не только благоустройства крестьян, но и уплаты ими налогов и погашения недоимок, за что отвечал непосредственно перед государством генерал-губернатор.

Дворянство, как уже говорилось, часто решало эту проблему путем выплаты налогов за своих крепостных. Другое дело, что не всегда и не у каждого была возможность делать это. Особенно мелкие помещичьи хозяйства, так называемое «захудалое дворянство»^[1193], легко выбивались из колеи какими угодно неприятностями. Например, военная кампания 1812–1814 годов, последствия которой для населения России еще дореволюционными историками оценивались в терминах «катастрофа 1812 года», частые рекрутские наборы, уменьшавшие количество рабочих рук или денег, падение курса рубля, пожертвования на войну с Наполеоном, и в то же время несколько неурожайных лет подряд, падеж скота в Малороссии, которым дважды в год поражались и барские, и крестьянские хозяйства, надолго вывели сельские экономии из равновесия.

В украинской историографии последствия войны 1812 года и заграничных походов для экономики практически не исследованы, хотя именно эти события можно считать переломными^[1194], ведь накопление недоимок в то время становилось такой проблемой, которая потребовала от дворянства четкой организации хозяйства. Это дало бы возможность крестьянам самостоятельно нести обязанности перед государством^[1195]. Потому-то Репнин, объясняя центральной власти, что «дворянство, после общих усилий в отечественную войну, принуждено было [не только] истощить… свои капиталы, но и приступить к тяжким и обременительным займам для прокормления принадлежащих ему крестьян»^[1196], одновременно раз за разом напоминал помещикам о необходимости выполнять свои обязанности и заботиться о крестьянах. Это, кажется, и дает возможность говорить об определенной связи речей и писаний главного начальника Малороссии с эмансипаторской программой-стратегией: подготовка к освобождению, состоящая в воспитании крестьян воспитателями-помещиками, а также подготовка помещиков к будущему. Другое дело, что «настоящее» было актуальнее «завтрашнего». Вот почему, когда генерал-губернатор призывал обеспечить благосостояние подданных «и на грядущие времена определить обязанности их», за этим стояла задача более плотного контроля за крестьянами и их хозяйственной деятельностью. По сути, речь шла о смене форм попечения.