«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

Екатеринославский помещик, спрятавшийся за криптонимом «Г. М. М.», начиная реорганизацию имения, пришедшего в упадок за время его военной службы, обращал внимание не только на реакции соседей, но и на мнение собственных крестьян. Достигнув успехов введением улучшенной системы земледелия, усложнением севооборота, внесением удобрений, применением сельскохозяйственной техники, повысив свое и крестьянское благосостояние, он вспоминал, что вначале больше всего боялся «неудачи, которая лишила бы [его] …доверенности крестьян и дала бы справедливую пищу врагам нововведения»^[1426]. Одним из важных преобразований в хозяйстве Г. М. М. считал введение уборки зерновых косой вместо традиционного для крестьян серпа.

Актуальность замены орудий труда, их совершенствования возникала вследствие необходимости более рационального использования рабочих рук, уменьшения трудозатрат. Это было важно, учитывая сравнительно короткий сезон полевых работ и капризы погоды в зоне рискованного земледелия^[1427], когда нужно было быстро обработать и помещичьи, и крестьянские угодья. К обсуждению этой проблемы, особенно в 1849 году, присоединилось немало землевладельцев — Г. С. Тарновский, аноним Б. А., екатеринославский помещик Р. К., Г. Ракович и др.^[1428]

Крупный малороссийский помещик, владелец известной Качановки, Г. С. Тарновский, читавший во многих журналах и видевший собственными глазами, как во время сбора хлеба серпом «страждут при этой работе… не только женщины, но и все полнокровные люди, у которых от безпрестаннаго наклонения делается прилив крови к голове, тем более что жатва бывает в самую жаркую пору», в 1847 году провел «самое точное испытание», в результате которого выяснил, что выигрыш при использовании косы по сравнению с серпом во время обработки 3 десятин поля не только составлял в денежном измерении 7 рублей 72½ копейки, но и сохранял 30 душ рабочих. Изложив свои наблюдения, в том числе и в виде детальной таблицы, автор также обмолвился о сложности задачи и необходимости совместного ее решения. Вероятно, именно этот призыв подтолкнул Б. А. возразить Тарновскому и выдвинуть контраргументы в пользу серпа (среди которых ведущий — невозможность убедить крестьян), а екатеринославца Р. К. (который также спорил с качановским «герцогом», настаивая на существенной разнице между хозяйствами разных регионов) — выступить в защиту косы.

В контексте этого спора, а также дискуссии, развернувшейся вокруг малороссийского плуга, значительный интерес представляют статьи помещика Раковича (или Раковичей). Следует заметить, что в настоящее время разобраться, «кто есть кто» из Раковичей, пока не удается, поскольку под статьями подписывались — «Ракович», «Г. Ракович» («Г.» может также означать «господин») из Нежина, «Георгий Ракович» из Прилук. Не проясняют дело ни «Малороссийский родословник», в котором фигурируют два Георгия Раковича, ни «Приложения к трудам редакционных комиссий. Сведения о помещичьих имениях»^[1429], где назван целый ряд представителей этой разветвленной фамилии, в традициях которой было иметь больше десяти детей. Вероятнее, что это был подпоручик в отставке Георгий (Егор) Федорович Ракович (1798–1868), владелец села Татаровка Нежинского уезда Черниговской губернии, уездный предводитель дворянства, на что есть указание в одном из его текстов и в «Малороссийском родословнике». Но окончательное выяснение оставим биографам. В данном же случае это не имеет существенного значения. Главное, что Раковичи, публично выявляя собственные позиции, идентифицировали себя как малороссийские дворяне и активно высказывались на различные социально-экономические, да и не только, темы в различных центральных и местных изданиях — в «Полтавских губернских ведомостях», «Черниговских губернских ведомостях», «ЖМГИ», «ЗГ», «Сельском благоустройстве».

Относительно косы и серпа Г. Ракович, пытаясь примирить оппонентов, подробно показал преимущества и недостатки каждого орудия, учитывая особенности тех или иных условий хозяйствования, цели, которые могли ставиться при сборе урожая, пропел, так сказать, мировую и предложил способ использования и серпа, и косы, который увидел у российских опытных хозяев: сначала серпом рожь срезается высоко, «под колос», затем косари снимают остатки на солому, а женщины сгребают в копны. Таким образом работа могла идти успешно и легко, к тому же без необходимости менять у малороссийских крестьян «привычку вековую» к серпу. Одновременно можно было значительно «облегчить тяжелую работу человека, жнущаго целый день в наклонном положении к земле, и притом сохранить выгоды от жнивья (выделено автором цитаты. — Т. Л.)».