«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

И тем не менее в конце 1850‐х годов дворянство вынуждено было решать столь непростую задачу. При этом все составляющие дворянско-крестьянской проблемы здесь слились воедино, что прослеживается даже по публикаторским приоритетам. Количество материалов от украинских авторов «ЗГ» явно уменьшается. Причем злободневных на ту пору статей, прямо касающихся крестьянского дела, за 1858–1860 годы удалось обнаружить немного. Очевидно, расширение возможностей «старых» изданий общественно-литературного направления и появление в них «политических» и «крестьянских» отделов, создание специального приложения к «Русскому вестнику» — «Современная летопись» (1858), детища «Русской беседы» — «Сельское благоустройство» (1858), а также появление новых, ориентированных в первую очередь на актуальные социально-экономические проблемы, — «Экономического указателя» (1857), «Журнала землевладельцев» (1858) — «переключили» на них поток материалов от наших героев. Во всяком случае, среди авторов названных журналов часто встречаются как уже знакомые, так и совершенно новые персоны, только входившие в обсуждение важнейшего тогда вопроса. В это время малороссийское дворянство, не разобравшись до конца с тем, что же делать в условиях еще новой для него крепостнической системы, уже вынуждено было задуматься над тем, как лучше ее демонтировать. С наступлением эпохи официальной гласности в обсуждении проблемы эмансипации крепостных крестьян, снова начнется корпоратизация общественного мнения, когда дворянству Левобережья, в очередной раз оказавшемуся перед вопросом «Быть или не быть?», придется в рамках губернских комитетов, прощаясь с крепостничеством, вырабатывать солидарную позицию.

ГЛАВА 6. ПОМЕЩИКИ ЛЕВОБЕРЕЖЬЯ ПЕРЕД ПРОБЛЕМОЙ «ГОСПОДСТВОВАТЬ ИЛИ ВЫЖИВАТЬ»

С середины 1850‐х годов дворянство Левобережной Украины, как и Российской империи в целом, оказалось на очередном повороте, грандиозность которого чувствовали современники, а затем в большом количестве книг и статей описали историки^[1485], правда, так и не поставив точку в вопросе, почему же было ликвидировано крепостное право^[1486]. Однако историография Крестьянской реформы 1861 года на украинских землях не может похвалиться большим количеством исследований. Особенно невнимательно историки отнеслись к изучению процесса подготовки реформы. К тому же в историографии он оказался крайне обезлюженным. Конечно, никто не отрицал участия отдельных персон и даже целых дворянских корпораций в обсуждении крестьянского вопроса, условий проведения реформы. Но анализ позиций, взглядов, а тем более выявление мотивов сводились обычно к обобщающему схематическому делению действующих лиц на революционных демократов, либералов и крепостников. Причем не только последним было отказано в беспристрастном изучении. Круг же героев — украинских деятелей Крестьянской реформы — до сих пор остается почти неизменным. Персоналистический ряд ограничивался, как правило, несколькими именами, обладатели которых чаще не более чем упоминались, поскольку их цели и классовые мотивы определялись исследователями заранее. Среди «крепостников» в литературе фигурирует одинокий М. П. Позен, «либералов» представляют М. О. Судиенко, И. А. Миклашевский, иногда — В. В. Тарновский — старший, Г. П. Галаган. Показательны в этом плане соответствующие разделы четвертого тома «Истории Украинской ССР»^[1487].

Не слишком отличается в отношении данного сюжета и двухтомный «Очерк истории украинского крестьянства»^[1488]. Хотя здесь и сказано, что «Крестьянская реформа 1861 года занимает одно из центральных мест в истории Российской империи XIX века», обсуждение реформы кратко представлено главным образом на основе уже традиционного историографического материала. Авторы обобщающего труда, да и историки, бегло касающиеся реформы 1861 года в контексте задач своих сочинений, вынуждены ссылаться преимущественно на монографии 1950–1960‐х годов — И. А. Гуржия, Н. Н. Лещенко, В. П. Теплицкого, Д. П. Пойды и некоторых других советских ученых^[1489]. Поэтому необходимость дальнейших исследований на данном направлении очевидна. И дело не в механическом накоплении сведений, хотя — при отсутствии детальной разработки многих аспектов истории предреформенной эпохи — необходимость эмпирических наработок остро ощущается. Речь должна идти об ином взгляде, ином ракурсе, больше соответствующем стремлению современной гуманитарной науки изучать человека и то, как он переживает столь крупные социальные потрясения, каким была и Великая реформа.