«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

В ходе обсуждения панство, соглашаясь, что «имения козачьи не различались с дворянским»^[686], т. е. «малороссийские казаки были всегда властны располагать своей собственностию <…> и не меньшее имели к тому право, как и самие дворяне», просило, дабы то, чтобы «продавать им (казакам. — Т. Л.) свои земли и угодья и покупать или выменивать оные у дворян, не было заграждено никаким законом»^[687]. Насколько важным было это положение, свидетельствует, например, программа козелецкого дворянства, которая содержала только одну эту просьбу^[688]. Кроме того, желательно было утвердить за владельцами имения, когда-то купленные у казаков, чтобы таким образом прекратить судебные процессы, ведущие «к одной… волоките и убыткам»^[689]. Чуть позже эта проблема была решена благодаря ходатайству малороссийского генерал-губернатора А. Б. Куракина, чьи предложения были положены в основу сенатского указа от 28 июня 1803 года, признававшего право казаков на владение, приобретение и отчуждение земли^[690].

На рубеже XVIII–XIX веков малороссийская элита, на мой взгляд, все еще осознавала необходимость отстаивать интересы не только собственного сословия, но и края в целом, что, как и во времена Г. А. Полетики, виделось в сохранении прав каждой социальной группы. Левобережное панство продемонстрировало это, готовя в 1801 году обращение к Александру I. В частности, хорольское дворянство озаботилось, чтобы казаки и разночинцы, прошедшие нобилитацию, были исключены из оклада и в дальнейшем несли только те повинности, которые свойственны дворянину^[691]. Вероятно, такую позицию можно трактовать как желание увеличить число членов корпорации, среди которых будут распределяться дворянские обязанности. Однако это будет, пожалуй, не совсем точно, поскольку часто такие казаки и разночинцы были записаны за дворянами и, стало быть, последние теряли подданных. Скорее, это предложение следует расценивать как стремление заявить о правах тех соотечественников, которые не могли в данном случае участвовать в составлении петиции императору, как стремление таким образом установить справедливость и законность.

Несмотря на все обвинения со стороны историков в отстаивании дворянством своих узкокорыстных интересов, в целом ряде «положений» поднимался вопрос об уменьшении налогового бремени не только для этого сословия. Роменцы таким проблемам посвятили два пункта, в одном из которых просили, чтобы «подати всякого рода и поборы умен[ь]шены были» для помещичьих подданных. Это, понятно, было в интересах дворянства, которое в случае неуплаты налогов крестьянами несло за них ответственность. И все же речь шла не только о крепостных. Во втором пункте дворянство выразило желание, чтобы «малороссийский народ, по крайней мере на сей час, по причине местами неурожая и саранчи, истребившей на полях хлеб наш и умножившей теперь беды и недостатки народа, освобожден был от казенных податей»^[692].

Так же и конотопское дворянство в одном из двух заявленных пунктов, учитывая убытки, нанесенные хозяйству саранчой, просило «о невзыскании с крестьян и другого звания людей здешнего повета и других, в коих подобной же убыток последовал, податей»^[693].

На бедность крестьян, отсутствие у них возможности самостоятельно платить налоги, которые «по большей части помещики от себя… пополняют», обращали внимание монарха и в Хорольском уезде^[694]. Насколько сложной была эта проблема, а также вопрос дворянских и крестьянских задолженностей перед государством, свидетельствуют неоднократные напоминания малороссийских генерал-губернаторов правительству с просьбами ослабить налоговое бремя и с предложениями, основательно изложенными, например, в «Записке о податях по Малороссийским губерниям» 1831 года Н. Г. Репнина^[695]. В исторической литературе, к сожалению, подробных, беспристрастных разработок этой темы практически не существует, что значительно усложняет адекватное восприятие как помещичьих интересов, отношения помещиков к своим обязанностям, отношений между дворянством и другими группами общества, так и внутренних потребностей различных сословий.