«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

К новым социально-экономическим проблемам начала XIX века можно отнести просьбу предоставить льготы в исполнении дворянством губернии рекрутской повинности, а равно и просьбу восстановить право помещиков так же пользоваться своими имениями, расположенными в городах, как и другими. И, хотя на оба этих вопроса обратило внимание дворянство лишь двух уездов (первый, рекрутский вопрос касался четырех уездов), им нашлось место в обобщающей «Записке» от губернии^[696], что трудно объяснить, ведь перед помещиками стояли более острые проблемы, если судить по количеству упоминаний в уездных «программах». Так, дворянство пяти уездов хотело «сложения навсегда» налогов, которые платило в размере 85 тысяч рублей в год от губернии с 1797 года на содержание «присудственных мест и чинов» (т. е. на содержание судей), — поскольку в хозяйствах случались «разные издержки» и эти средства были бы значительным «в нуждах пособием»^[697].

Вместе с тем поднималась, пока только в Полтавском уезде, еще одна проблема, которая впоследствии неоднократно будет ставиться на дворянских собраниях, а именно — запасных хлебных магазинов. Обеспечение населения продовольствием, особенно в неурожайные годы, всегда было предметом заботы правительства. Но со второй половины XVIII века часть своих обязанностей по отношению к крестьянам государство все активнее перекладывало на землевладельцев. По сенатскому указу 1761 года они должны были создавать запасы хлеба на год для своих убогих крестьян. Во времена Екатерины II устраивались хлебные магазины, которыми в помещичьих деревнях должны были заниматься сами помещики. В 1799 году было издано распоряжение завести такие магазины по всей империи, а надзор за ними возлагался на предводителей дворянства^[698]. Вероятно, это не совсем устраивало помещиков, поскольку они просили «запасные хлебные магазины, в помещичьих селениях заведенные, оставить собственному разпоряжению о содержании оных и о прокормлении своих подданных каждого помещика, которой и о целости магазинов пещись должен»^[699].

Учитывая специфику землепользования на Левобережье, которая заключалась в чересполосном расположении дворянских, казацких, крестьянских земель, что приводило к частым конфликтам и жалобам в суд, неудивительно, что в «положениях» встречаются предложения провести в Малороссии генеральное межевание по примеру других губерний и «сочинить» для этого особую межевую инструкцию^[700]. Такая система землевладения была следствием длительной практики свободной мобилизации земель в крае и их распределения между членами семьи, что достаточно хорошо прослеживается по различным описаниям и фамильным документам. Например, описание сел Коровинцы и Аксютинцы, составленное где-то в первой половине XIX века, свидетельствует, каким образом и кому они переходили, как делились и между кем^[701]. Распределение же внутри общины было следствием представлений о равенстве, которого можно было достичь только тогда, когда каждый получал одинаковую долю лучшей и худшей земли в разных полосах/полях (яровая, озимая, пар). В результате возникло сложное чересполосное плетение. Не случайно во многих селах проживало по нескольку землевладельцев разного социального статуса, что создавало немало проблем и линий напряжения.

Осознание необходимости заменить старый порядок появилось «вместе с новым понятием о лучших способах жизни и с ознакомлением с предметами роскоши», в связи с чем «от земли потребовалось более произведений»^[702]. Итак, постановку левобережным дворянством проблемы межевания вполне можно рассматривать в контексте «потребительской революции» и модернизации. Этим вопросом с начала XIX века занимались и начальники Малороссии. Во времена А. Б. Куракина специальной комиссией, в которую входили местные землевладельцы, была составлена инструкция по разграничению, но дворянские собрания не поддержали этих начинаний^[703], поскольку решить дело было непросто. Полюбовное его решение давалось немногим, несмотря на пропаганду такого опыта через периодику^[704]. Поэтому надежды возлагались только на государство. Правда, начавшись в двух левобережных губерниях лишь в 1858 году, межевание в дореформенный период так и не было окончательно завершено^[705].