«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

Однако наиболее болезненные социально-экономические проблемы края перешли малороссийскому обществу XIX века по наследству из века предыдущего. Одним из важных не только для дворян был вопрос «искания казачества», который приобретал особую остроту именно на рубеже XVIII–XIX веков. Хотя на него обратили внимание только новгород-северские помещики, достаточно пространное обоснование, детализация проблемы свидетельствуют о ее большой значимости и актуальности. Не имея возможности в данном случае останавливаться на этом, замечу лишь, что в украинской историографии, несмотря на введение значительного количества фактографического материала, она получила довольно одностороннее освещение, поскольку историки, как правило, стояли на позициях крестьянской или казацкой «правды»^[706].

Необходимость платить налоги, часто и за своих обнищавших или беглых крестьян, поддерживать их, особенно в неурожайные, голодные годы, выполнять рекрутскую повинность и т. д. заставляла дворян беспокоиться о сохранении количества подданных, поскольку потеря рабочих рук в условиях экстенсивной экономики приводила к обнищанию и самих помещиков, и их крестьян. Как писало глуховское дворянство в начале XIX века в своем «мнении», отвечая на поставленные генерал-губернатором вопросы, «известные от крестьян на помещиков заведенные и заводимые процессы (об „ищущих казачества“. — Т. Л.) стесняют обстоятельства их владельцов; а чрез то последние не могут обнадежит[ь]ся в верности своих доходов»^[707] и, соответственно, должным образом выполнять возложенные на элиту новые обязанности, в том числе и фискального характера. Поэтому в вопросе «искания казачества» крестьянами помещики, несомненно, предпочитали придерживаться тех правительственных постановлений, в частности указов от 16 ноября 1781 года и 3 мая 1783 года, которые помогали им сохранить свой интерес.

Замечу, что еще в XVIII веке казачество, теряя по разным причинам свои земли, в том числе и из‐за нежелания нести изнурительную военную службу, часто добровольно переходило «за владельцов», получая «слободы» и возможность, благодаря праву свободного перехода, в случае неудовлетворения оставить своего помещика и перейти к другому. После же указов 1783 года о прикреплении и о ликвидации казацких полков определенная часть крестьян вспомнила о своем казацком прошлом и начала подавать иски на помещиков, которые, воспользовавшись возможностью, просили прекратить этот процесс. Тем более что в нем, с точки зрения помещиков, часто участвовали те, кто не имел на это права: «Многие крестьяне… присвоя себе исторонные названия измерших козаков и подводя себя к тому роду, заводят с владельцами иски, выбываясь с крестьянства, себя и владельца разоряют напрасно»^[708].

Подобные аргументы приводились и в обнаруженном Н. В. Горбанем «Объяснении историческом об ищущих козачества под видом козачьей их предков службы и доказывающих вольность по свободному переходу с места на другое» 1803 года, приписываемом историком генеральному судье Р. И. Марковичу^[709]. Решить дело, регулирование которого началось еще приказом Малороссийской коллегии от 16 апреля 1723 года о порядке рассмотрения «исков о казачестве», а впоследствии рядом правительственных постановлений, было непросто из‐за прозрачности границ между различными социальными группами Гетманщины, высокой социальной и географической мобильности населения и отсутствия старых реестров. Автор записки, обращаясь, вероятно, к А. Б. Куракину, также старался подчеркнуть необходимость упорядочения проблемы, предлагая установить десятилетний срок «искания». Длинные тяжбы по этому поводу не только вредили владельцам, но и негативно влияли на хозяйство самих «искателей», ведь в это время они лишались панского патроната, помощи «в домашних своих нуждах и недостатках», пользования помещичьей землей. При этом ожидаемый результат получал не каждый. А риск «впасть в нищету» был у многих. Конечно, автор «Объяснения» не упоминал о злоупотреблениях со стороны помещиков в отношении «искателей». А они могли приобретать крайние формы, как то: насильственное завладение результатами труда и имуществом, заключение, избиение плетьми или розгами, что подталкивало крестьян-казаков, с одной стороны, к побегам, а с другой — к неоднократным обращениям к губернаторам, генерал-губернаторам, как, например, в случае с жителями села Большая Дубрава Мглинского уезда Черниговской губернии, многолетнее дело которых о споре с помещиками Михаилом и Яковом Лишнями (Лишенями) в конце XVIII — начале XIX века переходило из инстанции в инстанцию, в конце концов оказавшись в Генеральном суде^[710].