Помни мой голос

У Руперта пресеклось дыхание: разрозненные кусочки головоломки сложились наконец в единую картину.

– Не окажешь ли ты мне любезность, Синтия? Не потанцуешь со мной?

– Почему нет?

Руперт плавно скользил по бальному залу, не выпуская из виду Флоренс. На сестру он не глядел. Словно орел, выслеживающий прелестную ласточку, он ожидал подходящей минуты для нападения.

Насупленное лицо Руперта безмерно удивило Флоренс. На секунду перехватив его взгляд, она заметила непонятную ей печаль, но не успела подумать, откуда та взялась, как Обри заговорил:

– Когда я опять наведаюсь в Лондон, разрешишь тебя куда-нибудь пригласить?

– С несказанным удовольствием, – неожиданно для себя ответила Флоренс.

Оркестр смолк, и Флоренс зааплодировала музыкантам. Обри, по-видимому, намеревался пригласить ее и на следующий танец, но тут между ними вклинились Руперт и Синтия.

– Меняемся, – не терпящим возражения тоном скомандовал Руперт, властно положил руку на талию Флоренс и увлек ее за собой.

Обри сник, улыбка его завяла. Синтия нахмурилась и осуждающе посмотрела на Флоренс, но та притворилась, что ничего не заметила. Оркестр заиграл вальс, и Руперт закружил ее по бальному залу. Его, несомненно, что-то мучило: рука, покоившаяся на ее талии, налилась свинцом, ладонь, сжимавшая ее ладонь, побелела от напряжения. Что-то его огорчило, но что? Внезапно, словно испугавшись, что Флоренс вырвется и убежит, Руперт притянул ее к себе и хрипло шепнул на ухо:

– Ты любишь моего брата?

Флоренс онемела. Боль, звучавшая в голосе Руперта, поразила ее в самое сердце.

– Нет, – отозвалась она.

– Но любила?

– Думала, что любила.

Руперт прижался к ней теплой щекой, и ее обдало знакомым ароматом лимона, запахом Руперта. Она вспомнила грот и свой первый поцелуй, и ей страстно, до безумия захотелось его повторить и вновь прикоснуться к губам Руперта. Она закрыла глаза.

– Я могу надеяться, Флосси? Если надежды нет, скажи мне прямо. Весь этот год я питал надежду, что ты дашь мне второй шанс. Еще одного такого года я не вынесу. Если хочешь быть с Обри, я отпущу тебя.

Флоренс разволновалась и крепко стиснула его руку.

– Ты вроде бы говорил, что знаешь меня, – нежно напомнила она.

– Сейчас не время для шуток, – застонал Руперт.

Она прижалась щекой к его щеке, всем сердцем желая его утешить.

– Я не шучу. Я хочу быть с тобой, Руперт. Только с тобой.

Руперт улыбнулся. Гора упала с его плеч. Свинцовая рука на ее талии стала вдруг невесомой, сжимавшие ладонь пальцы ослабли и нежно погладили ее руку. Гроза миновала.

– И я хочу быть с тобой, Флосси.

Руперт схватил ее за руку и потащил из бального зала. Флоренс беспрекословно повиновалась: даже если мисс Рандалл или одна из ее воспитательниц, шпионящих за ученицами, заметят ее побег – не страшно. Школа окончена. Сегодня выпускной бал, и она свободна как птица.

Они быстро миновали подъездную дорожку, прошли через изумительный сад с фигурно подстриженными кустами и выбрались на набережную. Ущербная луна озаряла сияющим блеском необозримое море, черное и густое, как нефть. Взбудораженная и взволнованная Флоренс поспешно скинула туфли и помчалась к морю. Галечный пляж встретил ее неприветливо: острые камни вонзились ей в ступни. Флоренс ойкнула, присела, чтобы натянуть туфли, но Руперт, снедаемый горячечным нетерпением, подхватил ее на руки и понес в темноту, к берегу, где шумно плескались волны.

Застыв у кромки прибоя, он нежно опустил ее, взял в ладони ее лицо и осторожно погладил. Со слезами умиления посмотрел ей в глаза, словно зачарованный их неземной красотой. Они молчали. Им незачем было говорить. Затерянные во мраке, они наслаждались друг другом и своей маленькой тайной. Они исчезли из Истборна и оказались в заливе Гулливера под флажками из мишуры, развешенными на деревянных столбах. Над головами дрожали звезды. Их губы соприкоснулись. Флоренс просунула руки под смокинг, крепко обхватила Руперта и растворилась в поцелуе.

Глава десятая

25 сентября 1938 года британский военный флот получил приказ выйти в море. В лондонских парках рыли траншеи, чтобы укрываться во время воздушных налетов, на полицейские участки устанавливали сирены с обязательством предупреждать жителей об атаках немецких бомбардировщиков. Британия вновь оказалась на грани войны с Германией. Удушливая пелена страха окутала Лондон. Все понимали, что намерение Гитлера вторгнуться в Чехословакию первого октября неизбежно спровоцирует конфликт между ведущими европейскими державами.

29 сентября, когда Невилл Чемберлен встречался в Мюнхене с Гитлером, Муссолини и Даладье и обсуждал шаги по преодолению Судетского кризиса, молодые, состоявшие в запасе англичане сидели как на иголках, со дня на день ожидая повесток о мобилизации, а Флоренс и Уинифред размышляли, каким образом они смогут послужить родине, если Англия вступит в войну.