Помни мой голос

– Ты забываешь о детях, дорогуша, и о Педреване. Рано или поздно тебе придется взять на себя все хозяйство. А это, должен заметить, непростая работа. Так что, думаю, твои дни в театре сочтены.

– Когда вы намерены сыграть свадьбу? – прервала его Джоан, уводя разговор в более приятное русло.

– В октябре, здесь, в заливе Гулливера, – ответил Руперт.

– Изумительно! – воскликнула Джоан и повернулась к внучке. – Солнышко, позвони маме и Уинни. Лучше, если они услышат эту новость из первых уст, а не от всяких там сплетников. А уж от сплетников отбоя не будет, я этот городок знаю.

– Не выпить ли нам шампанского, а, Руперт? – предложил Генри, когда женщины вновь скрылись в доме. – Хочу поднять бокал за свою внучку. Не каждый день приходится выдавать ее замуж. Давай отметим столь знаменательное событие. Фло всегда ставила меня в тупик. Так что вручаю тебе эту норовистую лошадку с чувством глубокого облегчения. Теперь эта ходячая катастрофа – твоя головная боль.

Руперт расхохотался.

– Охотно приму у вас эстафету, Генри. Но хотел бы отметить, что горячий нрав Флоренс – ее второе «Я». К тому же мы с ней одного поля ягоды, и никакие катастрофы не смогут омрачить нашу жизнь. Мы справимся с ними вместе.

Внезапно лицо Генри заволокла туча, и он серьезно посмотрел на Руперта.

– Война – вот самая страшная катастрофа, Руперт, а она грядет, помяни мое слово, и справиться с ней будет очень непросто. Давай-ка выпьем за удачу. Мне кажется, в ближайшие месяцы она понадобится всем нам.

Помолвку Руперта и Флоренс семейство Даш отметило с присущим ему размахом, организовав в июне в Педреване изысканную вечеринку. Руперт свозил Флоренс в элитный ювелирный магазин на Бонд-стрит, и взамен кольца, сплетенного из морских водорослей, подобранных на пляже, Флоренс получила кольцо с изумрудом и бриллиантами, которое сама же и выбрала. Синтия радовалась, как дитя: ее лучшая подруга Флоренс выходит замуж за ее родного брата! Что может быть чудесней? Обри с неподдельной сердечностью поздравил Руперта и тепло обнял Флоренс, но Уинифред, перехватив его взгляд, полный затаенной боли, посоветовала сестренке не обманываться его напускным спокойствием.

– Ясно как день: он безумно разочарован, – заявила Уинифред. – У него сердце кровью обливается из-за того, что он не сумел удержать тебя.

– Сам виноват, нечего было ушами хлопать, – напомнила сестре Флоренс. Они прохаживались по лужайке Педреван-парка в ожидании приглашенных на вечеринку гостей. – Тебе ли не знать, как я сходила по нему с ума.

– В то время ты была самой заурядной девчонкой, безо всякой изюминки, – возразила Уинифред, – да и Обри увлекался Элиз.

– А вот Руперт влюбился в меня раньше, чем я начала проявлять незаурядность. Он уже тогда разглядел во мне изюминку. – Флоренс мечтательно улыбнулась. – Представляешь, он поцеловал меня в тот вечер, когда я устроила вечеринку на пляже.

– Как он посмел? – ужаснулась Уинифред.

– Посмел, и все, – пожала плечами Флоренс. – Это был мой первый поцелуй, и я его никогда не забуду.

– А я вот никогда не забуду, как ты страдала из-за Обри и Элиз. Ты казалась убитой горем.

– Но поцелуй Руперта сотворил чудо. Я словно прозрела. С тех пор я ни о ком другом не могла и думать. Понимаешь, Руперт был предназначен мне судьбой. Мы провели с ним целое лето, а он ничем не намекнул о своей влюбленности. Я была ослеплена тем, что думала, что хочу.

– Вот темная лошадка.

– Я не рассказала просто потому, что запуталась в своих чувствах, растерялась. Любовь к Руперту вспыхнула так внезапно. Я-то воображала, что всегда буду любить только Обри.

Уинифред заправила сестренке выбившийся локон и внимательно поглядела на нее.

– Обри упустил свой шанс, это правда. И все же не умаляй его страданий. Я вижу, как он смотрит на тебя, и его взгляд разбивает мне сердце. Он, конечно, баловень судьбы, но душа у него ранимая и чуткая. Он ужасно переживает. Будь с ним помягче.

– Уинни, я – сама доброта, но что тут поделаешь – все случилось так, как случилось.

– Я понимаю. Сердцу не прикажешь. За все лето, проведенное нами в заливе Гулливера, Руперт не выиграл ни одного спортивного состязания, но обскакал всех на финишной прямой и получил самый восхитительный приз из возможных. – Уинифред нежно улыбнулась и поцеловала Флоренс. – Вы созданы друг для друга, Фло, и будете счастливы. Я знаю. А теперь ступай к Руперту. Этот вечер – твой и только твой. Так наслаждайся каждым мигом.

И Флоренс наслаждалась. Гости ели и танцевали, звенели хрустальными бокалами, провозглашая тосты и желали Флоренс и Руперту здоровья и счастья в жизни – той самой жизни, что расстилалась перед ними океаном безграничных возможностей. С Обри Флоренс вела себя очень любезно: благожелательно улыбалась и даже позволила ему пригласить ее на вальс. Однако глаза ее непременно возвращались к Руперту, статному и неотразимому Руперту. Поймав ее взгляд, Руперт загадочно улыбался, словно посвященный в некую тайну, и сердце ее расширялось и млело.