Помни мой голос

– Как они? Наверное, ужасно скучают по родным? – спросила Флоренс, натягивая пару здоровенных, не по размеру, перчаток.

– О, да они у нас благоденствуют, – гордо заявила Селия. – Представляешь, некоторые ребятишки никогда не видели ни огородов, ни скотных дворов со зверушками, и почти все поголовно не пробовали овощей. – Селия рассмеялась. – Я чуть ли не колесом перед ними ходила, убеждая, что морковка и капуста – это не отрава. Конечно, они страдают от разлуки и неопределенности будущего, но, надеюсь, им у нас нравится. Я с радостью усыновила бы их всех. Когда мы покончим с этой войной – а я верю, что окончание войны не за горами, – они разъедутся по домам, и я останусь одна. Совсем одна… Детишки наделяют мою жизнь смыслом. А что может радовать больше, чем осмысленная жизнь? В войне мне отведена второстепенная роль, но я благодарна и этому. Все мы мало-помалу вносим свой вклад, а капля, знаешь ли, камень точит. И мне не стыдно смотреть в глаза собственным детям: они выполняют свой долг, я выполняю свой. Сидеть сложа руки – это не по мне.

Селия нахмурилась и яростно переворошила землю.

– Скотская война. Надеюсь, черти как следует поджарят Гитлера на сковороде за все горести, что он причинил миру.

Внезапно над садом пронеслось мелодичное «ча-ао-кака-ао!», и Флоренс испуганно вскинула на Селию глаза.

– Ужасная женщина! – передернула плечами Селия, и в тот же миг на садовой дорожке, помахивая корзинкой, возникла миссис Уорбуртон, она же – Радио Сью.

– А, вот вы где! – пропела она. – И Флоренс с вами!

Согнав с лица улыбку, Радио Сью состроила преувеличенно грустную и жалостливую гримасу.

– Ах, услышав про бедняжку Руперта, я немедленно заторопилась к вам. Страшный удар. Немыслимая трагедия! Я этого не перенесу.

Селия и Флоренс открыли было рты, чтобы осадить незваную гостью, нарушившую их уединение, как Радио Сью, поставив корзинку, бросилась к Флоренс и сграбастала ее в неуклюжем объятии.

– Сейчас не до формальностей, – всхлипнула она. – Мы должны сплотиться, дабы нести утешение страждущим и протягивать им руку помощи. Я испекла вам пирог. – Радио Сью обернулась и устремилась к Селии. – Селия! Примите мои глубочайшие соболезнования!

Селия отпрянула, и Радио Сью ухватила лишь край ее фартука.

– Не знаю, что вы там слышали, Сью, но Руперт не умер.

– Не умер? Нет? – Радио Сью окоченела и беспомощно захлопала глазами. – А я думала, он пропал без вести, предположительно, мертв…

– Пока не удостоверимся в его смерти, мы не оставим надежд.

– Ох, какая же я дура! Простите, Селия, умоляю! Я буду молиться за его скорейшее возвращение.

– Благодарю вас. – Голос Селии потеплел. – Спасибо за пирог.

Селия приподняла кисейную накидку и заглянула в корзинку.

– Яйца от наших курочек, мед от наших пчелок, – похвалилась Радио Сью. – По счастью, карточная система нас почти не затронула. Не будь талонов на бензин, мы бы ни в чем себя не стесняли. На нашей ферме, «На Мызу», всего вдоволь. – Радио Сью глянула на часы и тихонько вздохнула. – Ну, мне пора. Верчусь как белка в колесе, ни сна, ни покоя. Через двадцать минут у меня хоровая спевка, надо разучить с детишками псалмы к воскресенью.

Радио Сью засеменила прочь, и Флоренс проводила ее задумчивым взглядом.

– Она всегда врывается к вам без приглашения? – спросила она Селию.

– К сожалению, да. Она же у нас привилегированная особа: учит эвакуированных ребятишек петь. К тому же – самоназванная духовная глава общины. Преподобный Миллар опрометчиво дал ей вкусить власти, и теперь ее не остановить. И теперь он горько в этом раскаивается. – Селия хихикнула. – Одно хорошо: Сью оказала нам великую честь – испекла пирог. Бьюсь об заклад, он превосходен. Уж в пирогах Радио Сью знает толк.

Закончив возиться со шпинатом, Флоренс помогла Селии выкопать несколько ведер картошки.

– Да не надрывайся ты так! Спокойнее! – прикрикнула Селия, глядя, с каким рвением Флоренс ползает на четвереньках по грядкам. – Не забудь о моем драгоценном внуке! Кстати, как ты себя чувствуешь? С каждым днем становится все тягостнее, верно?

– Ох, это не ребенок, а маленький воитель. Пинается ночи напролет, не дает мне сомкнуть глаз.

– А имя вы ему придумали?

– Никак не сойдемся во мнениях, вот в чем беда. Я хочу назвать малышку Мэри, а Руперт – Элис.

– В честь бабушки?

– Да.

– Руперт носил бабушку на руках. Она единственная в нашей семье воспринимала его чудачества как признак гениальности.

– Именно гениальности, а не угрюмой мизантропии? – расхохоталась Флоренс.

– Именно. Угрюмая мизантропия Руперта свидетельствовала о его неподражаемом артистическом темпераменте. А если у вас родится мальчик?

– Тогда мы назовем его Александром. В этом мы с Рупертом единодушны.

– О, мне тоже нравится имя Александр. Будем надеяться, что родится мальчик и вам с Рупертом не придется ссориться из-за имени.