Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

«Фиалке Монмартра» была уготована типичная для этого скромного цветка участь. Люди с утонченным слухом, а также поклонники Кальмана радовались приятной, на французский лад изысканной музыке, а иные прошли мимо, не уловив ее прелести. Мы не присутствовали ни на одной премьере, а их, как это ни странно, было две. Право первой постановки Кальман уступил «Иоганн Штраус-театру», этому исконному оплоту искусства оперетты, поскольку театр переживал серьезные трудности. Ну и, кроме того, именно здесь впервые увидели свет рампы «Королева чардаша», «Фея карнавала» и «Голландочка». Теперь же, в 1930 году, театр доживал свои последние дни, и нам пришлось примириться с тем, что оформление спектакля оставляло желать лучшего. Публика не выразила особого восторга, даже несмотря на то, что состав был первоклассным. Приглашенная из Оперы Адель Керн исполняла главную женскую партию, а популярный тенор Ганс Гейнц блистал в ведущей мужской роли. После ста десяти представлений, прошедших при неполном зале, мой муж забрал свое детище обратно. Занавес «Иоганн Штраус-театра» опустился в последний раз, в этом помещении отныне воцарился кинематограф.

Еще одной премьерой «Фиалка Монмартра» была обязана театру «Ан дер Вин». На этот раз постановка оказалась великолепной. И новая оперетта вскоре завоевала сцены французских, португальских и немецких театров. В берлинском «Метрополе» публику впервые покорила Гитта Альпар. Эта темпераментная блондинка, что называется, пришла, победила и… влюбилась — в Густава Фрелиха.

Мы с Имре отправились в Берлин, чтобы посмотреть игру Ганса Альберса, которого оба очень любили. Альберс и Рита Георг исполняли ведущие партии в «Королеве чардаша». Постановка оперетты была возобновлена в «Адмиральспаласте» и пользовалась невероятным успехом.

Через год экраны Берлина и Вены обошел фильм «Ронни», поставленный на студии «УФА» режиссером Рейнгольдом Шюнцелем. Главные роли в нем исполняли Като Надь и Вилли Фрич, а музыку к фильму написал Кальман.

Вскоре два берлинских литератора, Рудольф Шанцер и Эрнст Веллич, предложили Имре в качестве либретто весьма увлекательную пьесу из жизни венгерских гусар-гонведов[27]. Новую оперетту Кальмана «Дьявольский наездник» 10 марта 1932 года представил публике театр «Ан дер Вин». Главную партию пел сам директор театра Губерт Маришка.

В том же году мы переехали в венский район, где жила богатая городская знать. Дворец Кальмана находился на Газенауэрштрассе.

Мы переживали расцвет славы. На вечерах в нашем доме появлялись все знаменитости и влиятельные лица разных рангов. Приемы эти устраивала я, а наша непревзойденная кулинарка Мария Первич поражала воображение гостей поистине королевскими яствами. Хотя я часто ходила на приемы в разные дома и делала это с большой охотой, все же лучше я себя чувствовала в роли хозяйки на балах и приемах, устраиваемых мною в собственном доме.

В противоположность мне супруг мой отличался величайшей скромностью. Блистать в свете, закатывать балы и приемы — подобные амбиции были абсолютно чужды его натуре. Больше всего ему были по душе скромные застолья в небольшой дружеской компании — например, в обществе Эриха Марии Ремарка. Если же в доме давался большой званый вечер, то Кальмана скорее всего можно было обнаружить в кухне, под защитой нашей кухарки. Мария Первич стояла у плиты, создавая шедевры кулинарного искусства, а мой муж в обществе Ремарка и Ференца Мольнара уютно располагался за кухонным столом.

Как-то раз во время одного из таких приемов на кухню проник незнакомый человек.

— Простите, господин Кальман, разве не вы здесь хозяин дома?

— Да вроде бы я, — улыбнулся Имре.

— Тогда отчего бы вам не присоединиться к гостям? Ведь у вас собралось такое общество — человек триста, не меньше.

— Видите ли, — пояснил ему Имре, — всякий раз, когда моя супруга дает прием, среди приглашенных бывает дай бог если десять процентов моих знакомых. Так что я предпочитаю отсиживаться в компании добрых своих друзей на кухне, где можно всласть поесть и выпить. Впрочем, сегодняшний вечер — исключение, — он лукаво подмигнул собеседнику. — Сегодня среди собравшихся пятнадцать, а то и двадцать процентов людей, мне знакомых.

Нежданный посетитель оказался знаменитым американским журналистом. О моем муже он написал для своей газеты большую статью, заканчивавшуюся следующими словами: «Имре Кальман сказал истинную правду. Ведь, знай он, что имеет дело с журналистом, он ни за что не пустился бы в такую откровенную беседу со мной».

— Вас спрашивает какая-то индийская принцесса, однажды доложила мне горничная. — Мата Хари или что-то в этом роде.

«Мата Хари» в действительности оказалась магарани, женою капурского магараджи. Величественной поступью проплыв по комнате, она вдруг бросилась мне на шею.

«Мир тесен», — подумала я: ведь магарани была не кто иная, как Нина, моя бывшая приятельница по пансиону «Централь». В свое время Нина вышла замуж за шестидесятилетнего магараджу, обладателя несметных богатств, а сейчас услаждала себя путешествием по Европе.

Нельзя ли ей прийти к нам с мужем?