Помрачение сознания (СИ)

— Наоборот, да, правильно. Не знаю, уставал ли ты так же, но я, открывая глаза, не помнил даже уже, в каком городе нахожусь. В какой-то из дней я прилетел раньше, ты был в офисе, проводил кастинг парней на какую-то очередную рекламу… водки, что ли… Не помню уже. Я разбирал сумку в лофте, когда ты позвонил… мы обсудили пару насущных вопросов – во сколько ты закончишь, и кого тебе лучше взять на рекламу: брюнета или блондина, и куда пойдем ужинать. А потом как-то между делом ты заметил, что не будет ли нам разумнее побыть «открытой» парой, по крайней мере, сейчас, пока мы живем на два города? Это не было шуткой… Более того, это не было каким-то планом, как нам пережить расставание и сохранить отношения. Просто ты, блин, сидел на кастинге, смотрел на задницу какого-то парня-модели, и тебе захотелось его трахнуть. Вот и все. Не помню уж, что я тебе ответил, но я повесил трубку… и подумал вдруг: «Бл@-а-адь, а ведь наша свадьба через полтора месяца». И я подумал: а оно мне надо? Мы еще даже не женаты. А что я буду делать потом? Приезжать каждый раз откуда-нибудь и звонить заранее, чтобы ты освободил вторую половину постели и перестелил белье? И не надо говорить, что тебе было одиноко, потому что в таких случаях люди собак заводят – а не просят разрешения трахаться на стороне. И я понял, что ты совсем не изменился… И черт возьми, Брайан, если ты физически не способен собственный член держать в штанах… то какого хрена? Меньше всего мне хотелось тащить тебя на аркане к алтарю.

— И ты решил уйти? – спрашиваю я, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.

Джастин опускает глаза, покусывает губы.

— Да. Я бы простил тебе того парня, уж не знаю, трахал ли ты его или только собирался. Я простил бы тебе полигамные отношения, раз уж ты неспособен на другое. Но ты убедил меня, что это не так. Заставил меня поверить, что все будет иначе. И вот этого я тебе простить не мог. И я уехал.

Джастин судорожно трет нос и верхнюю губу, стараясь успокоиться. Глаза у него подозрительно блестят, и он отводит взгляд. Я безотчетно накрываю его ладонь, лежащую на столе, своей. Секунду он не возражает, но потом отнимает свои прохладные пальцы.

— Ну так что, Брайан? Ты просил объяснений. Ты заявил, что, возможно, я все не так понял. Давай, скажи что-нибудь, что все изменит и произошедшее окажется глупой ошибкой.

Но мне нечего сказать ему. Он прав – и в своих воспоминаниях, и в их трактовке. Разве только…

— Прости меня.

Джастин смотри на меня долгим взглядом и качает головой.

— Нет. Не прощу.

Deja vu

Я не слышал его шагов, но даже не вздрагиваю, когда Брайан вдруг мимолетно касается сзади моего плеча.

Мы не общались весь день. На самом деле, этот разговор не был самым умным из того, что я мог придумать. Не знаю, хотелось ли после него Брайану уехать или нет, но у него в любом случае не было шансов – аэропорт все еще закрыт. Так что, волей или неволей, но мы вынуждены оставаться в одной квартире, несмотря на всю неловкость, которую ощущаем. Я, во всяком случае, ощущаю.

Я плохо сплю последние месяцы, так что мое ночное бодрствование неудивительно, но Брайан обычно не жалуется на бессонницу, и его появление на кухне в третьем часу утра немного странно. Мне не хочется думать, что наше сегодняшнее выяснение отношений довело его до такого состояния, что он не может уснуть.

Брайан садится рядом и, не задумываясь, отпивает из моего стакана с молоком.

— Не спится?

— Я рисую, - без нужды поясняю я.

В этой фразе мало смысла. Я рисую почти всегда. Потому что хочу рисовать, потому что нечем больше заняться, потому что задумался и сам этого не замечаю.

— Я вижу, - усмехается Брайан.

Растрепанный, в домашней простой футболке, с накинутым на плечи бледно-бледно-голубым свитером, он выглядит сонным, теплым, домашним, похожим на очень большого кота, ни разу не «клубным», не гламурным. Но и без этого агрессивного «сексапила», для меня он более чем привлекателен.

Брайан смотрит на нелепый профиль, который обрастает под моим пером все более жуткими подробностями, и вскидывает брови.

— Ты себя не спутал с великим Джастином Гудини?

Я рисую левой рукой, а Брайан все так же наблюдателен, как и раньше.

— Это тремор¹, - я поднимаю правую кисть, разведя пальцы, но как раз сейчас она не дрожит. Тем не менее, Брайан бросает на нее быстрый взгляд и снова смотрит мне в глаза. – Он появляется время от времени, и врачи говорят, что это не пройдет… и возможно усилится… с годами. Поэтому если я когда-нибудь не смогу держать карандаш правой рукой… мне хочется…