Помрачение сознания (СИ)

Мы выпили один стакан глинтвейна на двоих, и это явно не он так ударил нам в головы, что мы не можем оторваться друг от друга, а потом устраиваем кросс по пересеченной местности, промерзнув до костей, и прибываем домой оба мокрыми насквозь, так что победителя и проигравшего нашей снежной войны хрен определишь… И явно не от глинтвейна я пьян настолько, что притискиваю Джастина ко всем стенам по очереди. И не паршивая пара глотков псевдо-алкоголя заставляют его отвечать мне. И не поэтому мы стаскиваем друг с друга одежду и вваливаемся в комнату, не переставая целоваться.

Поцелуи с ним сладкие и носят отчетливый привкус мармелада. Не такой уж он и гадкий, этот вкус.

Не помню, как мы оказываемся на диване в гостиной, не помню даже, насколько далеко мы умудряемся зайти, но в какой-то момент резкий дребезжащий звонок телефона заставляет нас буквально отдернуться друг от друга.

Джастин смотрит на меня дурными глазами, неосознанно облизывая покрасневшие губы. Мне было бы достаточно сейчас одного единственного его, пусть самого малозаметного, движения навстречу, ко мне, чтобы решиться, послать все к черту и продолжить.

Но он его не делает.

Напротив, чуть отклоняется назад, проводит рукой по волосам и, обойдя меня по широкой дуге, берет телефон.

- Алло... А, Гил, привет... Какие негативы?.. "Homo erectus"? Да... Нет, акрил - это...

Твою ж мать.

*

Утро следующего дня вообще ни на что не похоже. Он шарахается от меня всякий раз, когда есть риск случайно коснуться друг друга. Он не смотрит на меня и постоянно роняет что-то, стоит мне на него взглянуть. Я не стану врать, что это совсем не забавно, но постепенно его состояние начинает действовать мне на нервы. Когда я ловлю себя на том, что вот-вот тряхану его за плечи и напомню, что мы с ним, бл@дь, занимались кое-чем и поинтереснее, чем просто поцелуи, то понимаю, что, пожалуй, у меня есть дела в городе.

— Хорошо, - Джастин даже не пытается скрыть облегчение в голосе. – Хорошо. Возьми запасные ключи.

Так я и делаю, опуская небольшую связку с безвкусным брелком себе в карман пальто.

Я пользуюсь случаем и захожу в магазин фарфора, который шлет мне каталоги, и покупаю наконец чайно-кофейный сервиз из костяного фарфора с рисунком в виде кораллов. Две с половиной тысячи долларов достаточно для того, чтобы с одной стороны он не был дешевкой, а с другой им можно было пользоваться. Не уверен, правда, что он подойдет для лофта, но купленный дом тоже никуда не делся.

Когда я возвращаюсь, Солнышка нет, зато на кухне обнаруживается практически раздетый Уолт.

— Джастину пришлось отвезти картины в выставочный зал – мама решила открыть экспозицию на три дня раньше, - говорит он. – А я жду, пока за мной приедет Спиро – моя машина сегодня не завелась. Сигарету хочешь?

Я отрицательно качаю головой и закуриваю свою. Уолт улыбается.

— Фитосигареты?

— Я бросаю курить после того, как у меня нашли рак.

— О, - тянет он, - я отойду – тебе не стоит дышать дымом.

Он присаживается на подоконник, простыня чуть не падает, а натурщик ее подхватывает весьма лениво.

— Джастин – милый мальчик, - внезапно говорит Уолт, как будто это должно произвести на меня впечатление.

Я пожимаю плечами и киваю. Мне не нравится такое определение, но, скорее всего, это был комплимент.

— Мы не очень-то охотно принимаем кого-нибудь в компанию… не только потому, что мы – снобы… Хотя мы, конечно, снобы. Еще потому, что мальчиков с амбициями в Нью-Йорке много, а успеха добиваются единицы. Я знаю точно, я последние лет двадцать позировал каждому, кто мнил бы себя художником, во всем Большом Яблоке и в ближних пригородах, - он затягивается и выпускает дым. – Но Джастин хорошо вписался.

В это я верю. Джастин всегда хорошо вписывается.

— И у него будет успех.

— Я знаю, - пожимаю плечами.

Это не предмет сомневаться. Мне не нужно ни верить, ни надеяться на это. Мне даже в живописи разбираться не нужно. Я просто знаю. Это еще один доллар в копилку наших с ним отношений – в ряде вопросов нам не нужны никакие доказательства, мы просто не сомневаемся друг в друге. Было несколько ситуаций, когда меня это здорово поддерживало. Надеюсь, мне тоже удавалось его поддержать – хотя обычно я в этом не специалист.

— Не облажайся с ним. Еще раз.

Приплыли.

Я затягиваюсь последний раз и давлю окурок в пепельнице.

— Джастин рассказывал?..

— Кое-что, - уклончиво отвечает Уолт, прикуривая следующую сигарету от окурка. – Не слишком много… а мы не привыкли расспрашивать. Это Нью-Йорк. Мы не любопытны.

Насчет «не слишком много» я ему не верю, но в остальном не удивлен. Я мог бы догадаться и раньше.

— Просто никто из нас не хочет, чтобы Джастин страдал. Опять, - продолжает Уолт.

— Пока что на каждое мое слово он ощетинивается и так профессионально плюется ядом, что я даже горжусь.