Понедельник – день тяжелый…

Ответа с Земли не последовало и на этом канале. Зато теперь в наушниках происходило что-то невообразимое. Какие-то наводки, свисты, завывания, скрипы, щелканье раздавались в них непрерывно. Практически каждый звук, появившись единожды, сразу же обзаводился многократными раскатами эха.

Все походило на то как если бы связь теперь поддерживалась не с использованием высокотехнологичного оборудования третьего тысячелетия, а велась на открытом канале дальнобойщиков.

– Земля, Земля, мы играем, – прокричал в микрофон Майкл. – Ответьте, Земля.

– Мы видим вас! Играйте в полной темноте. Прячьтесь!.. – раздался голос диспетчера в наушниках.

Он опять зашелся в неистовом кашле. Закашлялся теперь и Громов. Диспетчер сквозь кашель произнес нечто непонятное для американского слуха, и Громов как будто ему ответил. По крайней мере, астронавту так показалось. Времени в этом разбираться, и, тем более что— то выяснять у командира не было, и Майкл решил пропустить не расслышанное мимо своих ушей. Затем в наушниках что— то громко и натужно булькнуло, и связь с Землей снова пропала:

– Переключись на третий, запасной канал, – быстро скомандовал Громов и добавил, – Майкл, с Землей похоже все!.. Боюсь, что связи с ней долго не будет. А может, и…

– Третий канал включен, Командир. Мы же прячемся вместе?.. – как то по— детски наивно спросил американец.

– Конечно, куда мы с тобою с подводной – то лодки денемся?!

– С подводной?

– Проехали, Майки! Полетели. Двигаемся по световым маякам! И как можно быстрее…

Напарники друг за другом ринулись через проход, в узкий тоннель, соединяющий рабочий модуль с соседним модулем отдыха и релаксации. Теперь тусклым дежурным красным светом подсвечивались только открытые проходы, но, чтобы не заблудиться в бесконечных отсеках и модулях МКС, этого было достаточно.

Словно морские котики, поочередно отталкиваясь от стен, появляющихся друг за другом в очередных модулях станции и от расположенного повсюду в них оборудования, экипаж полетел.

Вдруг, подлетая к очередному вертикально расположенному проходу, Громов остановился. Хватаясь за ручку тренажера, он бросил беглый взгляд на свои командирские часы и громко крикнул:

– Майки, лети один, я должен выключить Ровер.

Не веря своим ушам, американец прокричал:

– А ты что, успел его включить?

– А как ты думал, что я делал в «Науке», пока ты в одиночку Солнцем любовался? А? Регламент, знаете ли, регламент, будь он неладен!

– Понял, командир! Я дверь в сарай не запираю, жду тебя.

– Я командир и приказываю тебе, дорогой мой Майкл, задраить люк, как того требует предписание: как только, так сразу же! Выполнять!

– Есть выполнять! Уверен, что Ровер надо отключить? Может, он выдержит?

– Выдержит?.. Конечно.

С этими словами Александр сгруппировался, словно пловец, приближающийся к стенки бассейна, развернулся на сто восемьдесят градусов в воздухе и, отталкиваясь от стены ногами, улетел в обратном направлении.

– Я те не закрою сарай! Кто— то же должен гостей тут встречать, если что. Выполнять беспрекословно!

– Есть выполнять беспрекословно, – уже по внутренней радиосвязи произнес Майкл и, как заправская цирковая обезьяна, короткими и длинными прыжками понесся в спасательный отсек.

В этот самый момент и астронавта, летящего в Прогресс, и космонавта, летящего в противоположную сторону, как будто резко притянула Земля. Обоих бросило на стену. Майкл ударился головой о борт очередного отсека, пролетел по инерции до ближайшей переборки, сложился пополам, гася набранную инерцию, и, распластав руки и ноги, поплыл в обратном направлении. Громова бросило об иллюминатор, и он ударился о него плечом. Резко и кратковременно появившаяся гравитация на МКС означала только одно – в нее что— то врезалось или…

– «Европеец», будь он неладен, в автоматическом режиме подхватил станцию и дал импульс на подъем, – стиснув зубы от боли, прошипел Громов, – но почему такое ускорение? Там что, все с ума посходили?…

И тут он осознал всю трагичность происходящего: оставленные без участия человека две навороченные электроникой машины – МКС, вошедшая в режим глубокой консервации, и АТВ— 5, оставленный без должного присмотра как с Земли так и со станции, принялись выходить из положения как могли. Их нейронные сети, оценив ситуацию как критическую, неоднократно запросив Землю, перешли в автономный режим и стали отрабатывать увод МКС на резервную высокую орбиту. Потеряв возможность связываться по радио друг с другом и с кем бы то ни было, машины перешли на лазерное и так называемое «визуальное» наведение и сами, без участия человека, произвели стыковку.

Вышло грубовато, но вышло… Доложили о ней, неоднократно доложили и опять же не получили в ответ никаких указаний. Далее, следуя программе «без эмоций и лишних вопросов друг к другу», АТВ— 5, включив максимальную тягу маршевого двигателя, потащил МКС, что называется, вверх, от греха подальше…

От осознания происходящего у Громова шумно застучало в висках.

– Зараза! – вырвалось у него машинально.